В плену у сакуры - Игорь Ковров Страница 3

первое боевое крещение. Теперь так будет шесть дней в неделю, и Павел к этому готов: гордое звание студента МГУ нужно оправдывать каждый день. Глава 4. Винил, футбол и рок-н-ролл Привычные полчаса просмотра недружелюбной темени тоннеля, изредка прерываемой светлыми платформами сквозь буквы НЕ ПРИСЛОНЯТЬСЯ — и вот она, Краснопресненская. Час пик: народ неустанно болтался в проходах, особенно это бросилось в глаза при неизменном трансфере со станции «Парк культуры» Сокольнической линии на аналогичную станцию линии Кольцевой. «Ладно, я с учёбы еду — думается Павлу, — а ведь каких-нибудь пять лет, и здравствуй, построение карьеры. Стану такой же ломовой лошадью…» Сумка с тетрадями съезжает с плеча, надо поправить. Выход из метро. Вечернее небо над Московским Зоопарком озарялось багровыми, розоватыми и золотистыми пятнами, исчезающими в глубине закатной синевы. Конев быстрым шагом проскочил официальный магазин атрибутики футбольной команды, пленивший последними часами перед закрытием группу брутальных мужчин в спортивной форме. Начало нового сезона: где ещё им быть. В глубине души рыжий студент симпатизировал спартачам и их любимому клубу, поскольку ни одна букмекерская контора не могла предугадать результат очередного матча с участием красно-белых: настолько они были непредсказуемы. Семья Конева ютилась в типичной «хрущёвке», представляющей ценность на рынке вторичной недвижимости лишь из-за непосредственной близости к центру столицы. Серый блочный дом, подъезд с деревянной дверью, два светящихся квадрата окон в верхнем углу здания — место обитания многих москвичей. Внутри оранжевого скрипящего лифта герою предстоит минута тряски по пути на верхний этаж. За его длинным пронзительным звонком в обитую войлоком дверь ровным счётом ничего не следует. «Отец ещё на работе» — думает он, почёсывая рыжую шевелюру, — «Окей, сам открою». Дома Павла ждала новая записка, осенним листком украшавшая кухонный стол. В ней указывалось на то, что утолять собственный голод новоиспечённому студенту-биологу также следует самостоятельно. Из продуктов внутри дрожащего и бухтевшего холодильника свежими оставались только пельмени. Чтобы как-то разнообразить процесс готовки, Павел сходил в собственную комнату и включил старенькую радиолу, предварительно сняв с верхней крышки кружевной половичок. Поставив скорость воспроизведения пластинки на нужное количество оборотов, он аккуратно опустил иглу в правильную зону диска, таким образом, словно попадая дротиком в мишень. Заиграла жемчужина коллекции виниловых пластинок, доставшейся Коневу от покойного деда. Павел слушал и мысленно благодарил его — одного из самых убеждённых и преданных музыке стиляг — за то, что сейчас, сквозь годы и поколения можно ловить момент и наслаждаться живой музыкой на практически нетленном носителе. Звучал «Харакири», отлично сохранившийся альбом отечественной рок-группы ПИКНИК, которая уже более тридцати лет остаётся верной себе и своим почитателям. В их песне «Течёт большая река» рыжему парню чувствовалась надежда, оптимизм и неизменность лучшего завтра. В то время, как заветные пельмени медленно варились в эмалированной кастрюле, Павел находил в себе радость подпевать летящим к нему из другой комнаты словам: Они танцуют весь день — харе-харе, Они увидели свет — харе-харе. Течёт большая река — харе-харе, А мне семнадцать лет. Была бы под ногами земля — харе-харе, Была бы под ногами земля — харе-харе. Была бы под ногами земля — харе-харе, Да то, что забыть нельзя. Конев остро ощущал необходимость иметь для себя почву под ногами: единожды вступая во взрослую жизнь, он стремился быть условной единицей в предлагаемых обстоятельствах и жизненных проблемах. И когда его правая рука чистой ложкой вынимала на тарелку готовые пельмени, Павел был уверен: отец может на него положиться. Хотя в голове студента нет-нет, да и всплывала мысль об ушедшей матери — вот что воистину «забыть нельзя»… Зато можно приступить к ужину. А все печали зачем? — харе-харе, А все печали зачем? — харе-харе. Была бы большая река — харе-харе, Да было б куда лететь… Зачем печалиться, зачем грызть себя излишне негативными мыслями? Самым главным для Павла было не прошлое, а настоящее — здесь и сейчас — всё плохое он старался стереть, изгнать из своей памяти в глухое бессознательное. Пару раз в год они с отцом приезжали в Химки почтить память их самого близкого человека, и тем самым погружались в молчаливое почтение, отдавали дань прошлому времени, проведённого с Вероникой Игоревной Коневой (1960–2000). В настоящем времени и Павел, и его отец — менеджер по продажам, в дилерском центре немецкого автомобильного концерна — спокойно жили, душа в душу и оба смотрели только вперёд. Им было «куда лететь»… Раздался протяжный звон дверного звонка — Платон Михайлович Конев дома. Закинув оставшуюся после съеденных пельменей пустую грязную тарелку в посудомоечную машину, Павел поспешил открывать. Нужно было узнать отца последние новости из мира автомобилей, рассказать о прошедшей лекции и просто поболтать на кухне.

Глава 5. Мир в её кармане На следующее утро длинные изумрудные коридоры Биологического корпуса Университета галдели и шумели десятками и сотнями юных голосов. Те из молодёжи, кто был повзрослее, уже носили белые халаты и второпях переходили из полумрака одной лаборатории в чарующий мир другой. Мимо видавших виды стен с портретами известных учёных, а также тяжёлых шкафов, полки которых снизу доверху были забиты различными склянками, сонно тянулась на коллоквиум группа первокурсников с психологического факультета. И только вблизи крайней аудитории на отшибе этажа стояла девушка, прислонившись поясницей к облупившемуся подоконнику. Всё происходящее вокруг мало интересовало Сакуру, предварительно приехавшую на биофак в 07:30 — за полтора часа до начала первого занятия — а потому почти полностью погружённую в состояние полудрёмы. С головой уйти в сон ей мешало любимое хобби: одетая в однотонное сиреневое платье взамен набившей оскомину в прошлой жизни школьной формы, она играла в карманную приставку. Фокусирующиеся за счёт правильно подобранных контактных линз её узкие чёрные глаза смотрели в крохотный монитор из цветных светящихся пикселей. Ловкие наманикюренные пальцы нажимали на кнопки по бокам экрана, достигая успеха в игре. Она считала подобное времяпрепровождение хорошим способом разгрузить мозг, а также держать в форме собственный острый ум, благодаря которому она попала в лучшее учебное заведение России. Между тем за прошедший час игры, а точнее за девять пройденных уровней, мимо сосредоточенной на собственной консоли Сакуры прошло полтора десятка студентов-биологов, составлявших её академическую группу. Она смущённо спросила на почти безупречном русском замыкающего процессию долговязого верзилу о том, который сейчас час. Наручные часы отечественного производства на его руке показывали, что до начала первого семинара по анатомии центральной нервной системы оставалось десять минут. Когда долговязый исчез внутри дверного проёма, Сакура нехотя окинула сонным взглядом просторный зал, в дальнем углу