Айрис Джануэй - Мой любимый «негодяй» Страница 30

– Я не могу оторваться от тебя, – прорычал он. – Я знаю, что только мучаю и тебя, и себя, но я не могу, Шарлиз, когда я вижу тебя такой, я теряю контроль над собой.

– Я тоже! – со стоном прошептала она.

Каждая клеточка ее тела, все чувствительные участки кожи кричали, взывали, молили о близости, несмотря на все попытки сопротивления.

– Я не должен этого делать!

Однако вместо того, чтобы повернуться и уйти, Робер сорвал с нее футболку и зарылся пылающим лицом в пшеничные волосы Шарлиз. Огонь желания вспыхнул так ярко, что в ней что-то взорвалось, и она впилась пальцами в напряженную спину мужа, прижалась к нему бедрами, чтобы теснее слиться, Робер ответил сдавленным стоном, его тело выгнулось, он прижал Шарлиз к себе так крепко, что она ощущала напряжение его плоти всем телом. Пока его губы жадно искали ее рот, он судорожно расстегнул на ней джинсы и просунул руку к ее бедрам, слегка приподнимая Шарлиз и пытаясь второй рукой освободить ее от одежды.

– Теперь мы не можем остановиться!

– Я знаю!

Она судорожно расстегивала на нем рубашку, искала застежку брюк.

– Девочка моя, это словно исполнение всех снов и желаний! – шептал он, сдирая с нее джинсы.

Они были так поглощены друг другом, что не сразу услышали настойчивый стук в дверь комнаты Робера. Голос Жозефины разносился по коридору.

– Робер, я знаю, что ты здесь! Открой не медленно!

– Не могу поверить! – простонал он. – Это уже второй раз, когда она все портит!

Тело Шарлиз яростно протестовало против внезапной остановки и требовало не обращать внимания на стук в дверь, но разум взял верх. Девушка прерывисто выдохнула и отступила на шаг.

– Все это не случайно. Твоя мать пытается помешать нам заняться любовью. Если вдуматься, то это даже смешно.

Она трясущимися пальцами застегивала джинсы и пыталась улыбнуться.

– Но это же несерьезно. Не может она сторожить нас всю ночь под дверью. – Робер был бледным от злости.

– Возможно, слуги донесли ей, что мы не спим вместе, вернее, спим в разных комнатах. Она решила, что наши отношения дали трещину, и изо всех сил старается не допустить примирения.

– Да, она до сих пор не одобряет наш брак. Но я не думаю, что она хочет окончательно его разрушить.

– Я уверена, мадам Овернуа считает, что защищает твои интересы, но ей пора взглянуть в лицо действительности! – Разочарование и неудовлетворенная страсть распалили ярость Шарлиз, и она была куда несдержаннее обычного. – Если наш брак развалится, опекунство над Дэнни станет судебной проблемой. Я прекрасно понимаю, что Овернуа чертовски богаты и влиятельны, но я не сдамся без боя. Я сыграю на привязанности малыша ко мне и его антипатии к некоторым, я сыграю на чем угодно, что сможет мне помочь!

Глаза Робера сузились.

– Так он единственный, кто тебя волнует?

– Благополучие Дэнни – это то, из-за чего мы поженились. Я согласилась, потому что у меня не было выбора.

– Но ты могла не соглашаться на все остальное, – ехидно усмехнулся он. – У меня уже была пара-тройка шансов, включая сегодняшний вечер. К несчастью, ты опомнилась слишком быстро. Это могло бы дать мне большое преимущество.

Это было как пощечина.

Шарлиз удалось почти молниеносно овладеть собой и своими чувствами, но ведь Робер был прав, черт побери! Он не хотел упустить шанса заняться с ней любовью, но собственно о любви тут и речи не шло. Его тайный план предусматривал полное подчинение ее воли, вот и все.

10

Шарлиз с трудом заставила себя пойти на ужин, хотя ей была противна даже мысль о Робере и его матери.

Но удача была на ее стороне. Жиль сообщил, что Робер уехал, а Жозефина – вот действительно чудесная новость! – отправляется в Париж. Должно быть, у них состоялось непростое объяснение с Робером, что, впрочем, не принесло Шарлиз никакого утешения. Робер больше не собирался ее защищать.

Следующие несколько дней прошли относительно спокойно, так как Робер все еще был занят делами в Париже. Шарлиз приходилось одной ходить на приемы и вечеринки и придумывать бесконечные объяснения и извинения за отсутствие ее мужа.

Неожиданно выяснилось, что Дэнни скучает без дяди. Он успел привязаться к Роберу, но Шарлиз даже не представляла, насколько сильно. Мальчик то и дело спрашивал:

– Когда дядя Робер вернется? Он обещал сводить нас с Огюстом на рыбалку.

– Вы можете пойти с отцом Огюста.

– Нет, ему надо работать. И потом, я хочу с дядей Робером! Он мне истории рассказывает, про то, как они с папой были маленькие.

– Я тоже рассказываю тебе истории.

– Твои истории я уже сто раз слышал, а его – нет.

У Шарлиз появилось щемящее чувство, что она потихоньку уходит из жизни Дэнни. Робер мог исполнить любой каприз мальчика. В тот день, когда он догадается о привязанности к нему племянника, Шарлиз станет никому не нужна.

Она убеждала себя, что это просто мнительность. Дэнни все еще нуждается в ней, и очень сильно. Малышу нужна замена и матери, и отца. Как бы то ни было, Шарлиз пора задуматься о собственной жизни. Надо позаботиться о карьере, а она совсем забросила свои эскизы с тех пор, как переехала в деревню. Если ее брак с Робером развалится, а признаки этого налицо, то Шарлиз снова придется работать.

Робер вернулся к концу недели, к неописуемой радости Дэнни. Малыш играл с Шарлиз в «ловись, рыбка» на веранде, когда машина Робера подъехала к дому. Они с Шарлиз сдержанно и вежливо поздоровались, в то время как мальчик в восторге повис у дяди на ноге.

– А что ты мне привез? Мама и папа всегда привозили мне что-нибудь, когда приезжали домой.

– Жиль понес мой багаж в дом. Попроси его дать тебе большую сумку, – Робер ласково взъерошил волосы мальчугана, а тот с веселым криком кинулся в дом.

Шарлиз вознамерилась последовать за ним, потому что не хотела оставаться с Робером наедине.

– Погоди. Для тебя у меня тоже есть подарок.

– Это вовсе необязательно.

– Я не мог не отметить месяц нашей свадьбы.

– Всего месяц?!

– Я полагаю, он показался тебе вечностью. – В его голосе звучала горькая насмешка.

Да, но не в том смысле, который подразумевал Робер. Жизнь разделилась на две половины, до встречи с Робером и после нее, и вторая половина казалась куда более яркой, полной и насыщенной.

– Считай это утешительным призом.

Он достал из нагрудного кармана синюю бархатную коробочку и вручил ей.

Внутри лежала брошь в форме птички. Глаза птички – сапфиры, а крылья – граненые бриллианты, сверкавшие на солнце нестерпимым блеском.

– Она восхитительна, но… ты действительно не должен… Я имею в виду… после того, что случилось.