Шарон Фристоун - Три вечных слова Страница 30

Гвен, как оказалось, была не просто экономкой, но и незаконной дочерью отца Энтони, то есть приходилась последнему единокровной сестрой. Она появилась на свет уже после кончины любвеобильного старца и была младше Энтони почти на сорок лет.

Но эту тайну, кроме них двоих, никто не знал. Даже Марк не подозревал об этом до смерти Энтони.

Являясь исполнителем воли покойного, Ларри после похорон разбирал семейный архив и наткнулся на документ, подтверждавший, что Гвен — незаконная дочь отца Энтони Дженнауэя. Он спросил об этом Гвен, и она подтвердила, что это правда. Еще она добавила, что незадолго до смерти в беседе с ней Энтони сообщил, что хотел бы завещать ей ранчо, но из-за того, что у нее не было наследников, не видел в этом особого смысла. Тогда же он признался Гвен, что готов завещать ранчо Кэтрин, поскольку она молода и вполне может обзавестись детьми. Так появилась идея сделать к завещанию дополнительное распоряжение. Таким образом Энтони Дженнауэй надеялся продлить существование рода Дженнауэй на земле, которую любил до беспамятства.

— Невероятно и крайне несправедливо по отношению к Гвен! — воскликнула Кэтрин с негодованием.

— Мы обсудили ситуацию с Марком, и он безоговорочно согласился отказаться от ранчо в пользу сестры, которую никогда не видел. В конце концов, она прожила там всю жизнь.

— Бедный Марк. Ему страшно не везло с родственниками, — пробормотала Кэтрин. — Постой, но почему ты сразу не рассказал мне обо всем?

— Я хотел, но вспомнил о твоем отношении к умиравшему отцу и усомнился, что ты способна на великодушие.

— Хочешь сказать, что считал меня неблагодарной дочерью, явившейся урвать свой кусок?

— Ты не ошиблась, — подтвердил Ларри спокойно. — Но меня остановило не столько это. Марк, да будет тебе известно, человек высоких моральных устоев. Упрямство, похоже, является наследственной чертой в семье Дженнауэй. И Марк, и Гвен в один голос потребовали, чтобы я ни на йоту не отступил от воли твоего отца и дал тебе возможность выполнить при желании условия дополнительного распоряжения к его завещанию. Они строго-настрого запретили рассказывать тебе правду до истечения шестимесячного срока, чтобы это не повлияло на твое решение. Что касается меня, то я считаю их обоих упрямыми ослами.

— Ясное дело. Твоей прямоте можно позавидовать, — заметила Кэтрин не без иронии.

— Думай, как тебе нравится, — ответил Ларри, пропуская ее колкость мимо ушей. — Но они были непреклонны. Я попытался им объяснить, что дополнительное распоряжение к завещанию может быть не принято судом к сведению, но они продолжали стоять на своем.

Но Кэтрин его не слушала.

— Выходит, Гвен моя тетя, — произнесла она тихо. — Я должна была догадаться, она всегда ко мне относилась с трогательной теплотой. И Роб тоже. Они оба всегда мне нравились. Подумать только, Гвен — моя тетя! Не могу поверить, — произнесла она, и ее лицо озарила улыбка.

Ларри усмехнулся.

— И тем не менее это правда.

Неожиданно для себя Кэтрин обрела сразу двух родственников, а то, что ими оказались люди, которых она обожала, делало ее еще счастливее. Вдруг Кэтрин нахмурилась.

— Погоди, а тогда какого черта ты продал ранчо Торну?

— Я ничего ему не продавал. Когда ты заявила, что не хочешь иметь ничего общего ни с Энтони, ни с его имуществом, я обратился к мистеру Торну с деловым предложением приобрести его ранчо. Он согласился, но с одним условием, что за ним сохранится право проживания на ранчо до конца жизни. Речь шла о его ранчо, а не о ранчо твоего отца, как ты решила. — Ларри искоса взглянул на Кэтрин. — Мистера Торна мое предложение устроило, поскольку он уже немолод и одинок. Но я не мог юридически заключить сделку до истечения шестимесячного срока действия дополнительного распоряжения к завещанию. Мистер Торн и твой отец были правы в одном: слияние двух наделов в один большой — очень выгодное дело. Будучи в первую очередь предпринимателем, я не мог пройти мимо такой возможности. Роб сумеет хорошо управлять обоими ранчо и обеспечит всем нам стабильный доход. Надеюсь, ты согласишься.

Оказывается, на деле все обстояло совсем не так, как она думала. Ларри купил ранчо Торна, а не наоборот. Кэтрин стало стыдно, что она оказалась такой дурой.

— Да, конечно, — пробормотала она сокрушенно. — Теперь до меня дошло. Выходит, ты мне не доверял и боялся, что я соглашусь выйти за тебя замуж, чтобы получить наследство, а затем продам свою долю чужаку. Для этого ты потребовал от меня подписать договор. Это давало тебе гарантию, что ранчо останется в одних руках. — Кэтрин устремила на Ларри задумчивый взгляд. — Ты правильно поступил, Ларри, спору нет. Я счастлива уже оттого, что Гвен и Роб останутся на ранчо, с которым в отличие от меня связаны крепкими узами. Но мне непонятно, почему при расставании в аэропорту Мельбурна ты хотя бы не попытался убедить меня в том, что мои домыслы ошибочны. Своим молчанием ты заставил меня думать худшее.

— Я предвидел, что ты спросишь об этом. Но мне нечего тебе ответить, кроме того, что я был страшно зол. Я стыжусь того, как обращался с тобой в течение недели, что мы провели вместе. Но должен признаться, что у меня никогда не было планов идти на поводу Энтони и жениться на тебе. Более того, я вообще не собираюсь обременять себя брачными узами. Не вижу в этом необходимости. — Ларри красноречиво пожал плечами. — Еще меня страшно бесило, что ты ни разу не ответила ни на один мой телефонный звонок. Я считал тебя бессердечной охотницей за наследством и еще больше укрепился в своем мнении, когда ты приехала в Австралию — холодная, утонченная и совершенно равнодушная к Энтони, заинтересованная только в получении денег.

Его слова насчет холодности и утонченности вызвали у Кэтрин слабую улыбку. Она сыграла свою роль лучше, чем предполагала. Но она перестала улыбаться, как только Ларри развил свою мысль:

— Тогда я решил пойти на хитрость и добиться твоего согласия на продажу ранчо окольным путем, причем постарался сделать все так, чтобы ты получила как можно меньше денег, о чем теперь очень сожалею. Хотя должен признаться, что твой твердый отказ стать моей женой меня задел.

Кэтрин впилась взглядом в его хмурые черты, словно искала подтверждения правдивости его слов. Похоже, на этот раз Ларри не лгал. Радость сменилась разочарованием. Кэтрин обняла себя за плечи, чтобы унять дрожь. Она вполне понимала мотивы Ларри, но ее до глубины души обидело другое: как мог он заниматься с ней любовью, если не испытывал симпатии и доверия?

Как бы то ни было, но Ларри попытался объяснить ей свои поступки. Выходит, что главенствующее место в их отношениях занимали низменные страсти, попросту говоря, чистой воды похоть…