Энн Вулф - Домик для двоих Страница 30

— Что вы делаете, госпожа Мышка? — беззлобно возмутился Дэниел. — Хоть бы спросили, прежде чем отбирать у меня бинокль. Вас–то почему так интересуют красивые женщины?

— Она направляется к дому, а мистер N уже ждет ее на пороге. Он очень сильно взволнован, а она вовсе не такая уж и красавица, — вырвалось у Мышки.

Лицо женщины показалось ей знакомым, но она совершенно не помнила, при каких обстоятельствах могла видеть эту женщину, и потому решила, что обозналась.

— Я не говорил, что она красавица, — усмехнулся Дэниел. — Я сказал, что она эффектная. Вы, между прочим, тоже очень эффектная женщина, госпожа Мышка.

От неожиданности Мышка опустила бинокль и растерянно посмотрела на Дэниела. Не то чтобы она никогда не слышала от мужчин подобных слов, просто вовсе не ожидала услышать их именно в эту минуту. Воспользовавшись ее растерянностью, Дэниел перехватил бинокль и снова в него уставился.

— Мистер N открывает ей дверь и впускает в дом. Да, легко же вас, женщин, сбить с толку. Это я о вас, госпожа Мышка. Стоило сделать вам комплимент, как вы тут же отдали мне бинокль.

— Ничего я вам не отдавала, — обиженно пробормотала Мышка. — Просто уж очень неожиданно было услышать от такого ворчуна хоть одно приятное слово.

— Да будет вам, госпожа Мышка. О, видели бы вы их взгляды. Мистер N застыл на пороге, как будто его битой по голове ударили — вот–вот упадет, а она… она нельзя сказать чтобы спокойна, скорее, знаете, возмущена. Похоже, ей что–то от него нужно. Проходят в гостиную. А ведь, между прочим, я не шутил. Я и в самом деле считаю вас очень эффектной.

Он шутит, играет, флиртует с ней? Мышка рада была, что Дэниел не видит ее лица. А ведь оно так редко краснеет. Нет, если бы у него были какие–то чувства, он ни слова не сказал бы ей о ее внешности. Ведь она уже неплохо успела его изучить.

— Так, а вот теперь они начали говорить. Судя по мимике, она довольно резка с ним, но пока не кричит. Мистер N взволнован, встревожен, но, знаете что… по–моему, эта женщина ему неприятна. Не похоже, чтобы он любил ее, хотя… как знать, как знать. У вас красивые глаза, госпожа Мышка, они очень выразительные, глубокие. В них вся ваша суть. Мистер N отрицательно качает головой, словно отказывается что–то признавать. И еще вы совершенно напрасно собираете волосы. Мне кажется, вам куда больше пошло бы с распущенными. Хотя уважаю ваше стремление к удобству. Ничего себе! Миссис N бьет его по лицу. Так, небрежно, без особого размаха. Ему даже не больно, хоть и неприятно. Он даже не пытается сдержать ее, успокоить. Ей–богу; для преступника он очень странный тип. Так, наша предположительная миссис N, хотя мы не можем предполагать на сто процентов, что она его жена, перешла на крик. Он стоит молча и слушает ее. Я бы, если честно, уже взорвался, хоть и считаю себя весьма терпеливым человеком. Конечно, все это странно. Ага, она бежит на второй этаж, он — за ней. Ну вот, пропали из виду. Надеюсь, мне удастся увидеть их в одной из комнат.

Мышку, все это время внимательно слушавшую Дэниела, раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, ей очень хотелось заглянуть в бинокль, чтобы увидеть то, о чем рассказывал Дэниел, с другой — ей было совсем небезынтересно все то, что он говорил о ней самой.

Ее глаза, ее волосы, его отношение к ней… А ведь ей даже не приходило в голову, что он задумывается над тем, как она выглядит, как могла бы выглядеть, если бы захотела. Но разве равнодушный мужчина будет рассуждать о том, какую прическу ему хотелось бы увидеть у женщины? И о том, какие выразительные у нее глаза?

Сердце Мышки тревожно заколотилось не то от событий, которые происходили за соседским окном, не то от слов Дэниела.

— Дайте мне бинокль, — наконец заявила она. — Я, в конце концов, тоже хочу увидеть, что там происходит.

— Держите. — Дэниел протянул ей бинокль и задержал на ней взгляд. Мышке показалось, что он хочет получить ответ на те слова, что говорил ей, но она упрямо решила не отвечать.

Забрав у него бинокль, она прильнула к окулярам. На бледно–зеленом фоне вырисовывались очертания комнат. В одной из них — насколько Мышка успела понять по рассказам Дэниела, комнате самого мистера N — распахнулась дверь.

В комнату вошли двое.

— Не молчите, госпожа Мышка, — не выдержал Дэниел. — А то я снова отберу у вас бинокль.

— В комнату вошли двое: мистер N и наша предполагаемая миссис N. Точнее, она ворвалась, а он вошел следом за ней. Такое ощущение, что она что–то ищет. Или кого–то? Например, мистера М? Отпирает шкаф, начинает выбрасывать из него вещи. Мистер N стоит, скрестив руки на груди, ничего не делает, только смотрит на нее в тревоге. Она что–то кричит, ударяет кулаком по дверце шкафа, оборачивается к мистеру N. Он отрицательно мотает головой, пытается ей что–то сказать, но миссис N не желает его слушать. Снова выбежала из комнаты, он — за ней. И опять они пропали. Нет, постойте–ка, я вижу их внизу. По–моему, мистер N не на шутку встревожился — боится, что миссис N обнаружит его тайник. Так, снова пропали.

— Посмотрите–ка на задний двор, — предложил Дэниел, освобождая для Мышки кресло. — И сядьте наконец, пока не сломали локтями мою переносицу.

— Нет, задний двор пока пуст. Ага, смотрите, она выскочила туда. Огляделась кругом. Нет, по–моему, ей и в голову не приходит, что там может быть подвал. Мистер N вышел за ней. Держится спокойно, но видно, что очень встревожен. Миссис N, по–моему, разочарована, снова что–то ему кричит, и он опять качает головой. Возвращаются в дом.

— Верните–ка бинокль, — нетерпеливо перебил ее Дэниел. — Самому уже не терпится глянуть, что там.

Мышка передала ему бинокль и попыталась освободить кресло, но Дэниел, чтобы остановить ее, положил свою руку на ее ладонь. Мышку словно обожгло теплом его руки. Она почувствовала… Ей сложно было понять, что именно она чувствует. Жгучее ли желание, чтобы рука этого мужчины сжала ее руку? Порхание ли сонма мотыльков там, внутри, где так томительно стучит сердце? Страх ли, что если сейчас, в эту самую минуту, она не вырвет своей руки, то рука ее — нет, не рука, а сердце — навсегда останется в горячей ладони Дэниела?

А впрочем, она не пыталась ни понять ни объяснить себе этого чувства. Впервые за много лет она не хотела ни рассуждать, ни думать. Она хотела — и чувствовала это всем телом, всем своим существом — мужчину, чья рука так горячо, так надежно держала ее собственную руку.

— Сидите, я пока еще не совсем одряхлевший лис, поэтому могу постоять, — спокойно заметил Дэниел, хотя Мышке показалось, что его низкий голос стал чуть хрипловатым.

Она сделала такой большой глоток виски, что чуть не поперхнулась. Впрочем, огонь, которым обожгло ее прикосновение Дэниела, не мог потушить даже самый лучший в мире виски.