Элизабет Харбисон - Мой милый Фото… Граф! Страница 30

Он почувствовал сомнение в ее голосе.

— Ты можешь пойти сейчас со мной и увидеть все своими глазами.

Она тяжело вздохнула.

— А что ты скажешь ей обо мне?

— Это зависит от тебя. Ты остаешься?

Взгляд у нее потеплел, а лицо смягчилось.

— Что конкретно ты имеешь в виду?

Он замер. Она думала, что он делает ей предложение.

Мгновение Брайс колебался. Эмма сразу поняла, что ошиблась: он не делал ей предложения в данный момент, но они оба поняли, что она подумала об этом. Эмма тут же извинилась за свой вопрос.

— Прости, не принимай всерьез, забудь, что я спросила,

— Ты знаешь, я бы и сам был очень рад предложить тебе это, но... Брайс заколебался. — Я не могу.

Она опустила голову — не хотела, чтобы он видел ее глаза, в которых стояли разочарование и слезы.

— Да нет, все в порядке, я помню. Ты никогда еще не говорил мне, что любишь меня.

Уж в этой лжи мне тебя не надо упрекать, я ее сама себе придумала.

— Я ведь.. ты мне очень нравишься, но...

Ее сердце радостно забилось. Эти слова могли стать чем-то важным в их жизни.

— Но?..

— Дело в том, что ты знала меня как человека, ведущего другой образ жизни, который был так же свободен, как ты сама. А ведь я совсем другой. И наша совместная жизнь была бы не такой, как ты себе представляла, даже если бы мы были просто друзьями, не говоря о женитьбе.

— Так что же ты мне предлагал, когда просил остаться?

— Только то, что предложил. Организовать здесь исследовательскую лабораторию и работать.

— И все? Только бизнес? — Она всхлипнула и попыталась сдержать неминуемые слезы. — Я не могу это принять. У тебя ко мне чисто рациональный интерес.

— Это не так, — сказал он мягко. — Я бы очень хотел, чтобы ты осталась здесь со мной. Я бы солгал, если бы сказал, что это не так.

Она горько рассмеялась.

— А ты бы не хотел лгать сейчас, не так ли?

— Эмма, это нечестно с твоей стороны.

Она пристально посмотрела на него.

— Итак, ты говоришь, что хочешь меня оставить здесь, но не делаешь никакого конкретного предложения. Тогда это будет похоже на некоторого рода любовные отношения, в которые обычно вступают с девушками легкого поведения...

— Эмма, — перебил он ее.

— Ты так думаешь обо мне?

— Вовсе нет! И не говори за меня, пожалуйста. — Его голос стал твердым.

— Как же ты назовешь это?

— По крайней мере, я не думаю так о тебе.

— Приемлемый для меня статус — это статус жены, — сказала Эмма. Она не понимала, чего он хочет. — Но ты говоришь, что мы не можем пожениться потому, что это лишь осложнит ситуацию, и в то же время мы можем жить вместе просто так и тогда все будет о’кей?

Он задумчиво покачал головой.

— Видишь ли, тебе надо понять кое-что. Если ты выйдешь за меня, ты станешь одним из членов семейства Паллизеров, и в этот самый момент ты получишь вполне определенные обязательства, о которых сейчас даже не подозреваешь. И это является одной из ужасных сторон моего существования, Эмма. Я даже не смогу тебе подробно рассказать, из чего состоит моя жизнь. Но я по крайней мере пытаюсь кое-что прояснить для тебя и дать понять, как все это непросто.

— Итак, своим предостережениями ты хочешь меня защитить.

— Пожалуй, можно сказать и так.

Этот поворот событий было трудно миновать.

— Итак, ты хочешь жениться на мне, но не я хочешь, чтобы я испытывала проблем, связанные с твоим образом жизни.

— Именно так. — Его слова прозвучали вполне искренне. Казалось, даже, что он чем-то обижен. — Я понимаю это трудно принять. Но, поверь, мне не легче.

— Тогда позволь мне решить все самой.

— Я не могу тебе этого позволить.

В ее глазах снова появились слезы.

— Почему?

— Потому что я знаю, как ты будешь несчастна — Его голос был совершенно бесстрастным.

— Откуда ты можешь знать?

Он подошел к ней ближе, обнял и прижал к себе.

— Эмма, — прошептал он, — ты должна мне поверить. Уж кто-кто, а я знаю эту жизнь. А ты нет! К тому же я знаю тебя и знаю, как ты будешь несчастлива здесь.

— То есть ты даже не хочешь дать мне шанса доказать, что ты не прав? - спросила она.

Наступила напряженная тишина.

—Прости, - сказал он наконец, — я ведь люблю тебя.

— Не говори так, — Сказала она, скрестив руки на груди словно боясь выпустить чувства наружу.

— Но это правда.

Она порывисто вытерла слезы.

—Я ухожу.

— Куда?

— Возвращаюсь в Лондон, а потом домой. Я больше не могу выносить все это. — Она всхлипнула. — Будь добр, попрощайся за меня с мамой.

Она повернулась, чтобы уйти, но он развернул ее к себе.

— Эмма, пожалуйста, не уходи.

— Я не могу остаться.

Он пристально смотрел на нее.

— Ты завладела моей душой, всем моим существом, Я с радостью отдам их тебе. Единственное, чего я не могу тебе подарить, — это...

— Замужество. — Она понимающе кивнула.

— А любовь для тебя что-нибудь значит?

Она долго смотрела на него и наконец сказала:

— Может, ты не понимаешь меня, думаешь, я такая современная, независимая и все такое. Нет, я достаточно старомодна в этом плане. Я хочу либо настоящей любви, либо ничего. — Она с горечью посмотрела на него. — Прости.

Она повернулась и пошла прочь. Брайс грустно смотрел ей вслед, и сердце у него разрывалось от нестерпимой боли. Сказка о Золушке закончилась неожиданным образом: Золушка убежала с бала в своем нарядном платье, а Прекрасный принц сказал ей, что она ему не нужна.

Через три с половиной часа Эмма уже была на пароме, который вез ее к большой земле. Брайс даже не потрудился остановить ее.

Он, правда, предложил отвезти ее в порт на своей машине, но она отказалась. Он предложил своего шофера, и она снова отказалась. Наконец он сдался и предложил ей взять такси, и она согласилась.

Она видела грусть в его глазах, когда они прощались, и этого было вполне достаточно, чтобы окончательно разбить ей сердце. Конечно, его намерения всегда были благородны, и она надеялась, что он искренне верил в то, что спасает ее от худшей судьбы. Но именно эта судьба ожидала Эмму по возвращении домой. Может быть, действительно вечеринки по пятницам с подругами перед телевизором и накрытым столом были ей более нужны, чем иная жизнь. Но в их компании уже давно не было Мужчин.

Впрочем, Эмма не жалела об этом.

На пароме она примостилась на сиденье и осмотрелась, надеясь, что ее никто видит. В самом конце кабины сидела пожилая пара. Мужчина спал, а женщина читала газету

Слава Богу больше никого рядом не было. Она уставилась в окно, за которым успокаивающе покачивались волны. Итак, что ей осталось?