Линн Грэхем - Трудное примирение Страница 31

Он смог заполучить невесту, но заполучить жену ему не удастся. Ему надо раскаяться, чтобы заставить ее вступить в брак. Когда она исчезнет через несколько часов после свадьбы, будет колоссальный скандал. И только тогда на этом старом счете появится надпись «полностью оплачен». Если она будет сходить с ума, она ничего не добьется, если будет вести себя спокойно, это вернет ей хотя бы самоуважение. Люк может помочь ей подняться, но для этого ему нужно подняться самому.

Пришло время решать. Она может войти в историю как женщина с принципами, которая отвергла одного из лучших в мире женихов. Великолепно, подумала она, и кровь у нее опять вскипела. Как жаль, что она не сможет увидеть своими глазами поднявшуюся кутерьму и от души насладиться. Впрочем, она прочтет заголовки. «Почему я не стала жить с Люком Сантини». Она с сожалением прервала полет фантазии, завернулась в полотенце и направилась в спальню — женщина, которая твердо знает, чего хочет, женщина, вставшая на тропу мести, и жертва несчастных обстоятельств.

Пробка вылетела из бутылки с грохотом пистолетного выстрела. Откинув голову, Люк отхлебнул с шампанского набежавшую пену, в ярких лучах солнца он казался великолепным черно-золотистым зверем. Он наполнил сладкой золотистой жидкостью два бокала, на лице его сверкнула улыбка, смуглая кожа подчеркивала контраст с белизной зубов.

— Кроме силы мне известны и другие средства. — Он смотрел на нее золотистыми глазами льва. — Ну ты совсем как сварившийся рак. Ты проторчала там так долго, что в замке, наверно, не осталось горячей воды.

Она и не думала, что он ее ждет. Она бросила на него презрительный взгляд, который должен был его уничтожить. Разумеется, этого не случилось. Взгляд отскочил от него, точно перышко, надеявшееся разбить камень. Легкой походкой он подошел к ней и протянул ей бокал.

— Ты не любишь Хантингдона, — сказал он. — Если б ты любила его, ты бы с ним спала.

Ей трудно было даже смотреть на него. Нервы у нее опять начали сдавать. Руки дрожали. Борьба была явно неравной. У нее не было сил для нового сражения, и эта безжалостная, грязная свинья прекрасно это знает! Ее просто изумляла его уверенность, что ему удастся завоевать ее в ближайшие сутки. А именно на это он и делал ставку.

— Проживи хоть тысячу лет, тебе все равно не понять такого человека, как Дрю. — Щеки у нее горели, и она отхлебнула шампанского, надеясь умерить охвативший ее жар.

— Он тебе нравится только потому, что он неудачник. Тебе его просто жалко.

Она сжала зубы.

— Дрю не неудачник.

— Он умудрился подорвать свои дела целым рядом дурацких решений. А фирма была вполне солидная, — категорически заявил Люк.

— И тем не менее он гораздо лучше тебя! — гневно возразила она.

Лицо у него напряглось.

— Ты находишься в привилегированном положении, сага. Никому другому я не позволил бы говорить мне подобные вещи.

По спине побежали мурашки. Она почувствовала себя непослушным ребенком, который противится требованиям взрослых. Но его презрение к Дрю ее взбесило. Конечно, в глубине души она понимала, что он прав. Чтобы добиться успеха, у Дрю никогда не было ни амбиций, ни настоящей хватки. Он позволял своей семье жить на широкую ногу и тратил деньги фирмы, которые следовало бы пустить на ее развитие. Но это нисколько не роняло Дрю в ее глазах. Он не был рожден денежным воротилой и никогда бы им не стал. Она подумала об этой ужасной неделе, когда Дрю ждал и не мог дождаться своего контракта, и ощутила всю глубину жестокости Люка. Нет… нет, твердо решила она, никогда она не будет жалеть, что скрыла от Люка существование Дэниэла.

— Ты уже причинил вред Дрю, — прошептала она, полагая, что, когда она уйдет, Дрю ничто уже угрожать не будет. Она не считала нужным развеивать подозрения Люка в том, что у них с Дрю был роман. Ее просто бесила его уверенность в том, что он имеет право кидать на нее такие осуждающие взгляды. — И ты меня в собственность не приобрел.

Как ни странно, на губах его появилась неожиданная, почти нежная улыбка.

— У меня не было в этом никакой нужды. Ты и так моя, душой и телом. Ты немножко сбилась с дороги, ты заблудилась, но ушла вовсе не так далеко, как я боялся. А теперь просто вернулась домой.

Ее опять охватил гнев.

— Я не твоя!

— Почему ты так сопротивляешься мне? — тихо спросил он. — И почему ты так сопротивляешься самой себе?

Она опрометчиво подняла взгляд, их глаза встретились, и внутри у нее все сжалось. Невозможно было вынести эту его непоколебимую самоуверенность.

— Я не сопротивляюсь себе.

— Подойди сюда, — спокойно предложил он, — и попробуй доказать.

У нее почти не было сил противиться магнетизму его воли. В ответ на его призыв по ее телу пробежала дрожь, хотя ей нисколько не было холодно, а сердце бешено забилось, хотя никакого физического усилия она не делала. В голове промелькнула мысль, что его, как самое опасное существо, необходимо изолировать от общества.

В нависшей тишине он подошел к ней и снова наполнил ее бокал.

— Боишься, — сказал он. — Ты ведешь себя так, как будто действительно боишься меня. Мне это совсем не нравится. Мне бы не хотелось завтра ночью обнаружить у себя в постели маленькое белое привидение, дрожащее от страха. Я хочу найти там то счастливое, радостное, любящее существо, каким ты была всю неделю.

Он стоял сейчас так близко, что у нее перехватило дыхание.

— Я тебя не люблю.

— Если бы я не был абсолютно уверен в том, что ты меня любишь, я бы не стал на тебе жениться.

Она резко отшатнулась от него.

— Да тебя даже проклятия не убеждают!

— Если ты попытаешься снова удрать в ванную, мне придется выломать дверь, — честно предупредил он. — Ты все это начала, а заканчивать буду я. Интересно, зачем ты опять воздвигла все эти стены?

— Зачем? — едва дыша, повторила она. — Зачем? После всего, что ты натворил?

Загорелая рука описала в воздухе изящную дугу.

— Что я такого натворил? Все эти годы я искал тебя и сразу, как нашел, предложил выйти за меня замуж. Разве это плохо?

— Н-нет. Не плохо.

— Ну уж во всяком случае, не оскорбительно, bella mia.

— Но я не хочу выходить за тебя замуж!

— Просто уму непостижимо, что происходит у тебя в голове! — признался он сдавленным голосом.

Господи, как он был хорош. «Да он мог бы усмирить взбесившуюся толпу», — в панике подумала она. Потрясение, которое она сейчас испытывает, основывается на действии гормонов. Вот и все. Люк распалился, как самый настоящий хищник, преследующий добычу, кто он на самом деле и есть. Если она хоть на секунду потеряет голову, она окажется распластанной на спине на этой кровати. Как это ему удается говорить самые чудовищные вещи, не теряя при этом обаяния? А может, отвращение к собственной моральной нестойкости помутило ее разум?