Люси Эллис - Зачарованный нимфой Страница 31

Ему часто приходилось проезжать мимо центра обучения верховой езде, но никогда не было причин зайти внутрь. Нэш назвал девушке-администратору имя Лорелей. Оказалось, Лорелей была на арене, ждала ученика.

— Вас проводить? — спросила администратор.

— Спасибо, я справлюсь.

Нэш не понимал, зачем приехал сюда.

Пройдя немного вперед, Нэш ощутил резкий запах животных. Спустившись, он оглядел территорию. Там тренировались всадники. Еще издали Нэш рассмотрел Лорелей. Ее было невозможно спутать с кем-то другим. Она лихо преодолевала препятствия верхом на вороном мерине. У Нэша перехватывало дыхание. Лорелей двигалась в седле грациозно и умело. Нэш медленно сел в одно из кресел.

Лорелей остановила коня около другого всадника. Это была девочка-подросток на животном поменьше, на ее правых ноге и руке были протезы. Лорелей показывала ученице, как нужно направлять лошадь. Неподалеку от Нэша сидела зрелая женщина и с интересом наблюдала за ними.

Она откинулась в кресле и обратилась к Нэшу:

— Лорелей ведет здесь программу для молодых людей с физическими недостатками. Она прекрасный тренер. Если вам интересно, я могла бы организовать встречу. Однако у нее очень плотное расписание, существует лист ожидания.

Нэш вежливо улыбнулся и кивнул. Никто не мог представить себе то, что он сейчас чувствовал. Лорелей была совершенна. Королева, восседавшая в седле. Он вспомнил ее рассказы о двухлетнем периоде восстановления после травмы. Тогда он думал, что она больше не садиться на лошадь. Он знал, что великих спортсменов создают бесконечные тренировки и упорство. Нэш не мог представить, как Лорелей удалось найти способ и дальше заниматься любимым делом. Однако он и сам поступил подобным образом. Но ему не удалось отвлечь от себя внимание прессы. Почему Нэш раньше не видел в Лорелей в другом свете? Чувства в его душе перемещались, сталкиваясь подобно тектоническим плитам. Теперь он хотел узнать о ней все. Лорелей была по-настоящему сильной, могла собраться и начать все с начала. Она сама уладит проблемы, возникшие с домом.

Нэшу все-таки было интересно знать, каким образом она оказалась в долгах.

Он не знал, как долго провел в кресле, наблюдая за Лорелей. Когда он наконец покинул арену и погрузился в сумерки угасающего дня, единственным желанием было разнести что-нибудь в щепки. Телефон разрывался. Пресс-конференция. Нэш набрал номер:

— Джон, я уже в пути.

Когда Нэш оказался под прицелом полусотни камер, его партнеры выдохнули с облегчением. Он сел, положил руки на стол по обе стороны от микрофона и спокойно произнес:

— Леди и джентльмены, прошу прощения за задержку. В следующем году я возвращаюсь на трек в составе команды «Игл».

Посыпались вопросы. Нэш ответил на несколько, затем передал слово другим и принялся просматривать сообщения на телефоне. Уже завтра все газеты напишут о том, как Нэш Блу откровенно скучал на пресс-конференции, посвященной его возвращению в мир больших гонок, играл в телефон. В другое время это бы его разозлило. Теперь же мнение прессы и коллег было ему безразлично — они справятся без него. Вскоре Нэш поднялся с места и вышел в пустынный коридор, покрытый ковровой дорожкой, заглушавшей шаги.

— Майк, — его голос звучал буднично, — мне нужно, чтобы ты узнал для меня кое-что. Это касается дела Реймонда Сейнт-Джеймса и его кредиторов.

В коридоре неожиданно появился менеджер:

— Нэш, ты с нами?

— Конечно.

Нэш убрал мобильный телефон. На данный момент это было все, что он мог сделать.

Лорелей сидела на небольшом диванчике в фойе отеля, полностью погруженная в бумаги, предоставленные ранее этим утром банком. Подруга расположилась рядом, неторопливо помешивая кофе.

— Значит, насколько я это понимаю, Нэш покрыл твой чудовищный долг за дом и на следующие полгода стал твоим поручителем? — уточнила Симона.

— Бумаги это подтверждают.

— Это вообще законно?

— Если я соглашусь на эти условия и все подпишу.

Симона нервно повела плечами, услышав нерешительность в голосе Лорелей.

— Если?!

— Симона, я не могу это принять. Не сейчас.

— Ты сделаешь это. Подпишешь эти документы, даже если мне придется связать тебя и притащить в банк силой. Представь, какую вину он чувствует, если делает что-то подобное?

— Нет, просто Нэш такой. Он всегда щедр, готов делиться своими деньгами, своим временем. Как в тот раз с братом… Он бросил все, лишь бы быть с ним целый год. Именно поэтому он ушел из гонок.

Нэш заслуживал второго шанса.

Симона прилетела этим утром. В Париже остались семья и работа. Прилетела, просто чтобы сделать подруге чашку кофе, выслушать ее, подставить плечо. На такие жертвы идут только ради людей, которых любят. Если бы Нэш любил Лорелей, он бы никогда не оставил ее.

Симона решительно поставила перед подругой чашку кофе:

— Знаешь, он выступает завтра в Лионе. Мы могли бы отправиться туда, вы бы все обсудили.

Лорелей лишь покачала головой, Симона пристально посмотрела ей в глаза:

— Хочешь знать мое мнение, дорогая? Этот мужчина любит тебя. У него просто не очень хорошо получается это показать.

— Не стоит, Симона. Знаешь, сколько раз мне говорили подобное подруги и приемные матери: «Он такой, потому что мужчина. Ты сама толкаешь его на эти поступки». В конце концов, он такой, какой есть. Нэш хочет заниматься лишь гонками, хочет побеждать, для него работа превыше всего. — Лорелей шумно всхлипнула и вздохнула. — Так было всю мою жизнь — для отца важны были женщины. Для бабушки — фонд. Я не собираюсь тратить время на мужчину, для которого существуют только скорость и бензин.

— Ты любишь его.

— Это все, что ты поняла из моих слов?

Подруга лишь покачала головой, мягко улыбаясь.

— Но это главное, разве нет?

Лорелей не могла уснуть, раздумывая над словами Симоны. Ее отец согласился бы. Любовь для него всегда была смыслом жизни. Однако Реймонд никогда не любил по-настоящему. Если только себя самого. И где-то в глубине души было немного места для дочери. Лорелей заслуживала большего. Она хотела, чтобы ее ценили и считались с ней.

Ее сотрясали рыдания, она чувствовала боль во всем теле.

Лорелей любила Нэша, любила его всей душой и поэтому страдала.

Лорелей распахнула дверь комнаты, где спала Симона. Подруга села в постели, сонно глядя на подругу.

— Сколько ехать до Лиона? — выпалила Лорелей.

— Около трех часов. А что?

Она закусила губу:

— Я сделаю то, что должна была сделать еще на борту самолета. Буду бороться за него.