Марианна Лесли - Пленница в раю Страница 32

Он заглянул в ее охваченное экстазом лицо. Его собственное в эту минуту напоминало вырезанный из камня лик какого-то древнего божества, готового взять силой то, что не будет положено на его алтарь добровольно. Из груди его вырвался сотрясающий все тело глубокий полувздох-полустон, словно он утратил способность контроля над собой. Он накрыл ее тело своим, и она познала пронзительный восторг слияния двух тел, простого и древнего как сам мир, сокрушающую силу мужской плоти, одержавшей победу и одновременно побежденной ее нежной женской силой.

Почувствовав его первый яростный удар, она вскрикнула, и звук ее голоса растворился и замер в разогретом мерцающем воздухе. Мимолетная боль пришла и ушла, осталось лишь ощущение легкого дискомфорта, словно внутри у нее все перестраивалось, привыкая к тому, чего так долго она ждала.

Скоро она перестала удивляться тому, как просто все это было, и, послушная зову своего тела, исступленно отдавалась мощным тактам любовного транса, который, казалось, вырывал ее из привычных основ прошлой жизни и с силой бросал в какой-то другой, новый мир, где правили чувства.

Он окутал ее плащом из огня и света, и, паря в этом чувственном забытьи, она остро ощущала лишь скользящие прикосновения кожи к коже, шелка к шелку, жар его рук и губ, тяжесть и напряженную силу его мышц. Она растворилась в благоухании их любви, этой восхитительной смеси запахов чистого мужского тела и сладостно-душистой женственности, которые, сливаясь воедино, образовывали такую головокружительную и возбуждающую эссенцию, что с ней не мог сравниться даже знойный аромат тропиков.

Но сильнее всего она ощущала переполнявший его восторг обладания, его превосходство самца, свою покорность, так необходимую ему в этот момент; то, как восторженно и бесстрашно принимало его ее тело, берущее столько же, сколько и отдающее.

Но постепенно наслаждение, державшее ее в своем сладком плену, сменилось напряжением. В поисках чего-то иного, чего-то нового, что находилось за гранью затопившей ее страсти, тело ее начало свой огненный танец.

Выгнувшись ему навстречу, она почувствовала, как хлынувший в нее с силой прорвавшейся плотины поток заставил ее содрогнуться и, подхватив, понес прочь. Каждая клеточка, каждый уголок ее тела были охвачены в этот миг невыразимым наслаждением, обожжены опаляющим огнем. Смятенная, она боролась с уносившим ее потоком, но он подхватил и накрыл ее новой волной, затопляя ощущениями такой силы и остроты, что ей казалось, будто она теряет сознание.

Упругая сила неожиданно покинула его тело, оно вдруг стало очень тяжелым и, разгоряченное и влажное, в изнеможении опустилось рядом с ней. Она слышала его хриплое шумное дыхание. Тело ее обмякло и ослабело, но внутри она чувствовала такое ликование и такую легкость, что на миг ей показалось, будто она вот-вот оторвется от дивана и воспарит ввысь словно легкое, невесомое облачко.

8

Постепенно сердце ее стало биться ровнее. Она почувствовала, как в комнату ворвался прохладный, напоенный ночными ароматами воздух, но одновременно с этим она ощутила внезапный холод, который не имел ничего общего со сквозняком, залетавшим с улицы. Этот холод исходил от мужчины, который лежал сейчас рядом с ней – близкий, как шепот, и далекий, словно недосягаемые звезды.

Она кусала губы, нервничая и не зная, что сказать, что сделать. Ведь не мог же он сначала любить ее – так нежно, так неистово, – а потом вдруг сразу отвергнуть, хотя то ощущение, которое в данный момент волнами исходило от него, было похоже на холодное презрение. Неожиданно все показалось ей отвратительным: их тела, распростертые со сладострастно развязной непринужденностью, страсть, которая, казалось, на короткое мгновение возвысилась над физической похотью, а теперь проявила свою грубую, животную суть.

Жгучее чувство стыда и унижения пронзило ее. Не в силах унять охватившую ее дрожь, она стала подниматься.

– Лежи спокойно, – мягко скомандовал он. Повернувшись, притянул ее к себе. – Тебе холодно?

– Нет.

– Одиноко? – Он тихо засмеялся, когда она крепко прижалась к нему всем телом. – Я немного в замешательстве, потому что не привык к такому… такой бурной реакции. Неужели я только что свалял большего дурака, чем когда бы то ни было?

– Ты? – Она приподнялась и с изумлением посмотрела на него.

– Именно я. – Он криво усмехнулся. – Несмотря на твое не слишком лестное мнение обо мне, должен сказать, что не занимаюсь этим с каждой женщиной, которая встречается на моем пути. – Она промолчала, а он улыбнулся, хотя улыбка была далеко не из приятных. – Я не сплю с каждой, кого приглашаю в ресторан или кто гостит в моем доме. До сих пор мне прекрасно удавалось владеть собой в любой ситуации. До сегодняшнего дня.

В груди ее вспыхнула надежда, глаза заблестели. Конечно, то, что он сейчас сказал, не имеет ничего общего с любовью, но она была настолько без ума от него, что согласна довольствоваться и этим. Она улыбнулась ему открытой, искрящейся улыбкой. Они лежали в полной темноте, луна спряталась за выступ крыши прямо у них над головой, но Эвелин все-таки сумела разглядеть, что он улыбнулся ей в ответ.

– У тебя это было впервые?

Неожиданно смутившись, она кивнула.

– Я тоже не занимаюсь этим с первым встречным, – сказала она, наблюдая за его реакцией.

Он лежал совершенно неподвижно, потом, погрузив пальцы в густую рыжеватую гриву ее волос, запрокинул ей голову и решительно прижался к губам в нежном и медленном поцелуе. Еще до конца не веря своим ощущениям, она почувствовала, как ее насытившееся тело снова пришло в движение, а по жилам побежал огонь.

Она тихо застонала, а он засмеялся таким низким, чувственным смехом, что он еще долго звенел у нее в ушах.

– Поразительно, правда? – пробормотал он. – Для меня и для такой маленькой девственницы, как ты.

Ослепительно прекрасный в своей наготе, он встал с дивана и, протянув ей руку, сказал:

– Идем со мной.

Без малейших колебаний она вложила свою руку в его сильную ладонь и последовала за ним в темноту дальних комнат. Он открыл дверь и включил свет.

Она вскрикнула от удивления. Они стояли в комнате, где все было устроено для любви, начиная от выразительной и изысканной картины, висевшей над огромной широкой кроватью и изображавшей сплетенные в объятии тела, и кончая шелковыми и бархатными подушками, разбросанными по кровати, и чувственной фактурой огромных шкур на полу.

– Тому, кто украшал эту комнату, воздержание было неведомо, – проговорил Луис, глядя с улыбкой на изумленное лицо Эвелин, – поэтому мне кажется вполне естественным, если мы снова займемся любовью. По крайней мере, я не чувствую себя здесь незваным гостем, а ты? Что скажешь? По-моему, эта комната создана для того, чтобы быть раем для двух влюбленных.