Ванесса Фитч - Женский шарм Страница 32

– Он очень пунктуален и требует пунктуальности от других, – сообщила Оттилия после ухода мужа. – Боюсь, что нам придется покинуть Лондон, я не люблю надолго оставлять сына. Обещайте, Элен, что навестите нас еще до лета.

– Я не могу обещать за своего мужа, – натянутым тоном отозвалась Элен. Должно быть, выражение ее лица при этом было столь несчастным, что Оттилия смутилась.

– Что-нибудь не так?

– Нет-нет, все в порядке, – солгала Элен. – Вы были очень добры, Оттилия, желаю вам всего наилучшего.

– Надеюсь, мы скоро увидимся, – вновь просияла Оттилия. – Я поговорю с Хоупом сама.

Элен согласно кивнула, с грустью подумав: вряд ли ей суждено посетить поместье Чаруэллов и встретиться с этой милой и жизнерадостной женщиной.

Лайонел мчался по дому, не обращая внимания на то, что жене пришлось почти бежать вслед за ним. Он был в ярости. Черт бы побрал этого идиота Чаруэлла! Как он только осмелился предположить, что он, Хоуп, влюблен в Элен так же, как сам влюблен в Оттилию. Чудовищная ложь! Ни он сам, ни Элен никогда не унизятся до проявления подобных телячьих нежностей.

И все же понимающая улыбка Оуэна задела его за живое и вновь возбудила страх перед возможностью проявления собственной слабости. Развязав душащий его галстук, Лайонел прошел в спальню жены. Сидя перед туалетным столиком, Элен снимала с себя драгоценности.

– Ты виделась с этим напыщенным дураком Чаруэллом? – прорычал Лайонел.

– Да, мы познакомились, – спокойно ответила Элен. – Его жена очень приятная женщина.

– Оттилия? Бог знает, что она видит в этом человеке! Ведь он просто сентиментальный идиот. – В возбуждении Лайонел метался по комнате, как тигр в клетке. – Стоит только послушать, как он рассуждает насчет верной любви – невинная гимназистка, да и только. Меня от этого просто тошнит!

– Но они, кажется, действительно любят друг друга, – возразила Элен.

– Любят? Какое идиотское название для того, что на самом деле является общностью интересов и интеллектов! У них товарищеские, дружеские отношения, только и всего! – отрезал Лайонел, не желая признаваться в своих подозрениях, что Чаруэлл, похоже, знает какой-то неизвестный ему самому секрет.

– Может быть, здесь просто задето твое самолюбие? Ведь Оттилия выбрала его.

Для того чтобы смысл сказанных ею слов дошел до его сознания, понадобилось некоторое время.

– Что? – наконец вскричал он, резко поворачиваясь к Элен.

Она смотрела на него как всегда ясным и открытым взором.

– Говорят, что ты был в нее влюблен.

– В Оттилию? – презрительным тоном спросил Лайонел. – Что ж, надо признаться, я находил ее особой умной и достаточно интересной, однако вряд ли это можно назвать влюбленностью.

Неужели было время, когда он считал, что эта дочь священника сможет стать ему подходящей женой? А потом искал себе невесту, к которой мог бы испытывать подобные же дружеские чувства?

Лайонел взглянул на Элен, – и его вдруг осенило. Да, она тоже умна, красива, элегантна, честна… В ней есть все, чего ему хотелось видеть в своей жене, но чувство, которое он к ней испытывал, не имело ничего общего с дружескими.

– Да, конечно, я понимаю. Ты ведь не веришь в любовь. Но знаешь что, Лайонел? То, что ты не удостаиваешь этого чувства своим высочайшим одобрением, еще не означает, что его не существует вовсе. Чаруэллы, без сомнения, любят друг друга. Должна сказать, что тоже предпочитаю брак по любви объединению с целью воспроизводства!

Губы Лайонела скривились. О чем, черт побери, она говорит?

– Воспроизводству?

– Только не надо слов, Бога ради! – раздраженно отмахнулась Элен. – Я слышала, что ты искал себе жену попроще, от которой тебе нужен только наследник и больше ничего.

– Что?! – В своем гневе Лайонел не вспомнил, что начал задумываться о браке именно в связи с мыслями о потомстве.

– Не потому ли, дуясь на меня весь день, ты регулярно являешься ночью? Хочешь поскорее обзавестись ребенком?

В прежние времена подобное предположение не произвело бы на него ровным счетом никакого впечатления. Но сейчас Лайонел просто остолбенел. Он приходит к ней потому, что не может не приходить, эта женщина с каждым днем отнимает у него последние остатки воли…

– Ты действительно так считаешь?

Она отважно встретила его яростный взгляд.

– Я не знаю, что мне думать, Лайонел. Скажи.

Нет, он отказывается уподобляться Чаруэллу. Он хочет сам распоряжаться своей жизнью и не позволит этого никому другому. Даже Элен!

Резко повернувшись, баронет Хоуп вышел из комнаты.

Совершенно не испытывая голода, Элен тем не менее торопилась в столовую, надеясь застать Лайонела за завтраком. Проворочавшись почти всю ночь без сна и забывшись лишь под утро, она и чувствовала себя совершенно разбитой.

В первый раз за все время после свадьбы он не пришел к ней ночью, и это пугало ее. Может быть, ей не следовало вчера заходить в своих обвинениях так далеко, однако не она ведь начала этот разговор.

Подходя к столовой, Элен постаралась взять себя в руки перед встречей с Лайонелом, но мужа за столом не было. Может быть, он уже позавтракал и поджидает ее в гостиной? Изобразив на лице приветливую улыбку, она обратилась к вошедшей в комнату горничной.

– Вы не знаете, где сейчас его светлость?

– Да, миледи, он просил сказать вам, что у него деловая встреча в клубе, и ушел где-то около часа назад.

Ничем не выдав разочарования, Элен кивнула головой и, только дождавшись ухода девушки, дала волю своим невеселым мыслям. Неизвестно, сколько бы она просидела так, если бы не внезапное появление лакея. В руках он держал небольшой серебряный поднос, на котором лежал конверт.

– Миледи, это только что пришло для вас.

Письмо? От Мэри? Жадно схватив конверт, она поблагодарила лакея и кивком головы отпустила его. Оставшись одна, Элен нетерпеливо вскрыла конверт, любопытствуя о причине, по которой ее легкомысленная сестрица удосужилась написать. Но та пока и не удосужилась: письмо было вовсе не от Мэри. Собственно говоря, оно вообще не было подписано, и из его содержания сразу стало ясно почему. Все же Элен заставила себя внимательно перечитать письмо еще раз.

Это был шантаж, прямой и неприкрытый.

Автор грозил погубить репутацию, предав гласности некоторые сведения о ней самой и о Мэри, включая детали поспешного замужества сестры. Свое молчание автор письма оценивал в десять тысяч фунтов стерлингов.

Для Элен, годами жившей, что называется, на медные гроши, эта сумма была просто запредельной, так что вначале она чуть было не рассмеялась нервным смехом. Однако, оглядевшись вокруг, она поняла, откуда шантажист намеревался получить деньги: для баронета Хоупа десять тысяч фунтов – не проблема.