Патриция Уилсон - Три любовных романа Лучшие из лучших — 1996 (из второго десятка). Страница 33

Он схватил ее за плечи и легко, как ребенка, притянул к себе, в его глазах бушевал огонь.

– Помните, я только что говорил о шоковой терапии?

Он грубо впился в ее губы, и Кэсси под его безжалостным напором невольно откинула голову, не имея сил сопротивляться. Он оказался еще сильнее, чем она думала, и ее беспомощные попытки оттолкнуть его ни к чему не привели. Джордан вообще не заметил их, так велико было его желание наказать ее.

– Нет! Пожалуйста! – Паника в ее голосе лишь распалила его. Не ослабляя железной хватки, он легким толчком повалил Кэсси навзничь и придавил к полу.

– Вы считаете, что знаете меня? – глухо прошипел Джордан. – Считаете, что я решил стать вашим личным психиатром? Вы совершенно меня не знаете. А я бываю нот таким, когда моему терпению приходит конец!

Он вновь наклонился поцеловать ее. Сильные пальцы впились в запястья Кэсси, которая отчаянно пыталась вырваться из этой стальной ловушки. Но вдруг все изменилось. Только что они боролись, ожесточенно, яростно, не помня себя. И вот в одну секунду все стало иначе. Трепеща от страсти, Джордан выпустил ее руки, пальцы его зарылись в ее волосы, а губы прижались к ее губам, но совсем не так, как минутой раньше.

От этого поцелуя Кэсси захлестнула волна такого острого наслаждения, какого она никогда прежде не испытывала. Все ее существо словно растворилось в безумии освобожденного желания, сердце готово было выскочить из груди. Она вдруг поняла, что впервые сама отвечает на его поцелуй, а в мозгу пицей билась одна мысль – утонуть в его объятиях.

Джордан поднял голову, и они посмотрели друг на друга, едва переводя дыхание. Джордан что‑то глухо пробормотал, и в его глазах она прочла то же горячечное безумие, которое сжигало ее саму.

– О Боже! – хрипло выдохнул он и вновь жадно впился в ее губы, меж тем как его руки, только что враждебные и грубые, нежно ласкали ее тело. Через секунду платье было расстегнуто, и его ладони сомкнулись на трепещущей, напрягшейся от желания груди Кэсси. Горячие губы скользнули по ее лицу, потом по груди, язык нежно тронул отвердевшие соски. Кэсси оказалась во власти противоречивых чувств: ей хотелось и оттолкнуть его, и еще теснее прижаться к его губам, пальцы перебирали его волосы. С глухим стоном он покусывал ее нежную плоть, и все ее естество едва заметной дрожью отзывалось на его страсть.

Он вновь приник к ее губам, одной рукой сжимая ее грудь, и Кэсси внезапно поняла, что ее тело невольно, повинуясь сокрушительному огненному вихрю, пришло в движение, разжигая в Джордане ответное пламя. Кэсси металась, прожигаемая насквозь первозданным жаром страсти, перед мощью которого она была абсолютно бессильна. У нее вдруг перехватило дыхание, все тело немыслимо напряглось, отказываясь подчиняться ее воле и рассудку, и как бы со стороны она услышала, что сквозь рыдания твердит его имя. И снова все переменилось, и она внезапно осознала, что Джордан застегивает ей платье, твердо отстраняя от себя ее руки, все еще цепляющиеся за него.

Секунду спустя она была на ногах и мало‑помалу пришла в себя, ощущая поддержку рук Джордана и видя перед собой его внимательные, как бы оценивающие глаза.

– Почему вы были так глубоко привязаны к этому итальянцу? – низким глухим голосом спросил он. – Вы ведь, по сути, до сих пор Спящая Принцесса. До сих пор не разбуженная. Его поцелуи наверняка были совершенно невинны, и, можете мне поверить, он вряд ли хотел чего‑то большего, да и вас он как мужчина нисколько не волновал. Иначе он бы на поцелуях не остановился. Разумеется, если он живой человек, а не кукла из папье‑маше! Кэсси молча смотрела на него, не в силах вымолвить ни слова, по‑прежнему покорная его воле.

– Пора уж вам повзрослеть, Кэсси, – сердито сказал он, – и жить полнокровной жизнью! Я ведь не смогу научить вас жить в этом мире, разве что вы переедете сюда и будете рядом до окончания помолвки. В следующий раз, когда вы окажетесь в моих объятиях, я пойду до конца.

На обратном пути он не проронил ни слова, и Кэсси тоже всю дорогу молчала. Она просто не смела заговорить с ним, чувствуя, что в любую минуту он может взорваться, как динамит, и, когда наконец машина остановилась у ее дома и он, проводив ее до дверей квартиры, попрощался, Кэсси буквально ввалилась в прихожую, заперла за собой дверь и прислонилась к ней, ощущая спиной холодную твердую поверхность.

Она желала его! Желала с такой неодолимой силой, что в порыве отчаяния прикусила губу, но даже не почувствовала боли. Вся боль огненным сгустком пульсировала внутри, в сердце, и только разгоралась от сознания, что она одинока, еще более одинока, чем раньше.

Что же делать? Ведь придется ходить на работу в редакцию, время от времени ездить вместе с ним к его отцу. В глубине души она почему‑то была уверена, что Джордан ни за что не отпустит ее из газеты, потому что его отец непременно захочет узнать, чем вызван ее уход, да и среди коллег пойдут разговоры.

Кто же виноват в случившемся? Вообще‑то вопрос был никчемный, поскольку Кэсси прекрасно знала ответ. Все дело в ней самой, она сама стала вешаться Джордану на шею, хотя он этого совсем не ожидал, чуть ли не умоляла Джордана поцеловать ее прямо здесь, в ее квартире, только потому, что он был так внимателен и заботлив. Она не сумела правильно воспринять его доброе отношение, оказалась не способна повести себя, так сказать, нормально. Считала себя здравомыслящей, лишенной сантиментов деловой женщиной, но Джордан беспощадно продемонстрировал ей, какая она на самом деле, и заронил в ее душу болезненную жажду, которая, как она понимала, никогда не утихнет.

Глава 8

Случилось так, что Кэсси не видела Джордана ни на следующий день, ни вообще всю оставшуюся неделю. Он позвонил, как раз когда она уже собиралась идти в редакцию. Голос в трубке звучал сдержанно, холодновато‑вежливо.

– Я хочу, чтобы вы знали, где я буду в течение ближайших нескольких дней, – сообщил он. – Главный редактор «Газетт» и его заместитель оба свалились с гриппом. Я сейчас же еду туда, а в нынешних обстоятельствах предпочтительно, чтобы вы раньше других были в курсе.

– Хорошо. Благодарю вас.

Кэсси смешалась, не зная, что сказать дальше. Упомянуть о вчерашнем вечере? Как он к этому отнесется? Обычно в таких ситуациях на подмену заболевшему выезжал заместитель их главного редактора. Это и понятно: «Газетт» была частью компании Риса и подобные замены считались в порядке вещей. А вот то, что в «Газетт» отправился сам главный, и не кто‑нибудь, а Джордан, сын президента и самого крупного акционера компании, было весьма необычно. Он решился на этот шаг, наверно, потому, что не хочет встречаться с ней на глазах у сотрудников. Ведь ясно, что после вчерашнего они не смогут поддерживать прежние нормальные отношения.