Клара Мэтис - Выйти замуж за незнакомца Страница 33

Юнис со вздохом повернулась на бок. Она чувствовала себя как избалованный кот, раскормленный и ленивый, декоративный, бесполезный и равнодушный ко всему, что происходит вокруг. Даже работа на кухне после этих недель ничегонеделания будет для нее блаженством. На следующей неделе, если погода позволит, она обязательно отправится на прогулку. Возможно, даже дойдет пешком до Бакстона, это всего-то миль семь или восемь…

Над головой опять послышался приглушенный звук. Юнис окончательно проснулась и села с широко открытыми глазами. Все ее чувства обострились. Но звук не повторился. Возможно, это стучало приоткрытое окно и ворвавшийся внутрь ветер опрокинул какие-то латы или копье?

Но когда сон вновь потянул Юнис в безмятежное забвение, ее ум продолжал вяло спорить с таким объяснением. При грозе ветра почти не было, и дождь стучал в стекло очень тихо. Логика и здравый смысл говорили ей, что в доме никого нет, кроме ее самой, Питера и четы Дженнингс. Ну, возможно, еще духи из прошлого, но даже у них не было такой силы, чтобы опрокинуть фигуру латника в полном вооружении часового, стоявшего на страже покоя армии, которая никогда больше не выступит в поход.

Глава 18

Ее второй понедельник в Хендон-Хаус начался с ясного и хорошего утра. Юнис проснулась в десять часов, и ей захотелось побаловать себя и еще понежиться в кровати, поэтому она потянула шнур звонка один раз, давая знать миссис Дженнингс, что хочет позавтракать в постели. Потом она немного поблаженствует, затем встанет, наденет юбку-шотландку и свитер и отправится на прогулку по вересковой пустоши, которая вечерами вызывала у нее тревожные чувства, но утром, кажется, совсем не таила в себе опасности. Мать ей как-то сказала, что единственный способ вырвать с корнем из души любой страх — посмотреть в лицо тому, что тебя пугает, и ты тут же поймешь, как мало там того, чего нужно бояться.

В дверь действительно постучала миссис Дженнингс. Получив разрешение войти, она присела в реверансе и спросила, чем может «услужить прелестной юной новобрачной Хендон-Хаус». От этой выспренной фразы настроение Юнис еще поднялось. Конечно, это обычная лесть слуги, но тем не менее она была приятна после недели равнодушного отношения Питера.

Позавтракав горячими лепешками с маслом, овсяной кашей и запив все чаем, она вновь опустилась на подушку, отделанную кружевами, и почувствовала себя готовой к приключениям, которые пообещала себе на этот день.

От миссис Дженнингс Юнис узнала, что Питер уже уехал в Бакстон. Одевшись, она спустилась вниз и прошла в библиотеку, чтобы взглянуть в окно на холмы и пещеры, которые пугали ее по вечерам своей мрачной фантасмагорией. Как глупо было их бояться — ухабистые, невысокие возвышенности с голыми проплешинами земли среди желтого дрока и стеблей травы, скалистые валуны у их подножий, беспорядочные нагромождения камней, что издали кажутся пещерами. Сейчас, когда солнце ярко освещает их, там нет ничего, что могло бы внушить ужас.

Девушка стояла, глядя вдаль, и легкая улыбка играла на ее губах. Внезапно у Юнис появилось ощущение, что она здесь не одна, что кто-то вошел и стоит за ее спиной, молча наблюдая за ней. Она почувствовала, как волосы у нее на затылке встают дыбом от страха, и резко повернулась. На пороге стоял смотритель. Его лицо тут же приняло обычное подобострастное выражение, но Юнис успела заметить враждебный взгляд прищуренных маленьких глаз и злобно сжатые губы.

— Вы… вы напугали меня, Дженнингс! Что вы хотели?

— Извините, миссис Хендон, я не хотел застать вас врасплох. В следующий раз я кашляну или что-нибудь скажу, будьте уверены.

— Хорошо. Что вы хотели?

Юнис чувствовала, что слишком холодна и повелительна сейчас, но не могла сдержать себя. Каждый раз, когда она его видела, у нее возникало интуитивное отвращение и недоверие к этому человеку, хотя, анализируя свои чувства, она не могла объяснить их. Некоторым людям свойственно поведение, какое не всегда нравится другим, но это вовсе не означает, что они не порядочны на самом деле. Если отец Питера нанял смотрителя и его жену и позволил им оставаться в этом доме, проведя в нем остаток жизни, если они захотят, значит, они заслужили это безупречной службой и преданностью. И тем не менее каждый раз, когда Дженнингс приближался к ней, Юнис ощущала себя незваной гостьей. И это ее возмущало.

— Прощу меня простить, мэм, но я вижу, что вы одеты для прогулки. Не хотите, чтобы я сопровождал вас?

— Нет, спасибо, Дженнингс, но если вы покажете мне безопасную тропинку к старому мосту, я вам буду очень благодарна. Понимаете, мы с мистером Хендоном шли этой дорогой в темноте, и я вряд ли вспомню ее при дневном свете.

— Конечно, буду счастлив быть вам полезен, мэм. Пойдемте, я покажу вам.

— Есть ли другой выход из дома?

— Нет, миссис Хендон. Когда-то, правда, был, за кухней, но его заделали много лет назад. Это сделал сам мистер Джон, мэм.

— Понятно… О, какой прекрасный сегодня день! — выдохнула Юнис, когда он открыл перед ней входную дверь.

После сумрака, царившего в доме, солнце почти ослепило ее. Она уже привыкла существовать при электрическом освещении, потому что в комнатах, кроме библиотеки, комнаты с реликвиями и кухни, было всегда темно, вне зависимости от того, светит солнце над вересковыми пустошами или нет.

— Да, мэм, — согласился Дженнингс. — Видите эту тропинку справа? Вот этим путем вы с мистером Питером и пришли, я думаю. Следуйте по ней прямо до моста. Но есть путь и покороче, он идет через верещатник. Видите — вон там, где стоит старое дерево, как будто падающее, слева от вас? Тропа идет вдоль скал.

Прикрыв глаза рукой от яркого света, Юнис пристально вгляделась в ту сторону, куда указал смотритель, и увидела дерево, наклонившееся в одну сторону, примерно в паре сотен ярдов от дома.

— Да, я его вижу.

— Когда вы подойдете к нему, сможете срезать дорогу, пройдя через верещатники, а потом идите вдоль скал к мосту. Это сэкономит вам несколько минут. Там растет прекрасный фиолетовый вереск, почти как огромный дикий сад, мэм.

— Спасибо, Дженнингс. Я не знаю, когда вернусь. Мистер Хендон не сказал, когда его ждать из Бакстона?

— Нет, мэм, этого он не сказал. Собственно говоря, я вообще не знал, куда он отправился, пока вы мне сейчас не сказали. Он просто позавтракал около восьми и затем ушел.

— Хорошо. Я пошла.

— Приятной прогулки. Я скажу Марте, чтобы она приготовила вам хорошего крепкого чаю, когда вы вернетесь, — крикнул он ей вслед, возвращаясь в дом.

Юнис глубоко вздохнула. Воздух был чистым и душистым после ночного дождя и, наполненный запахом вереска, дрока и свежей травы, будто смешанным с теплым солнцем, походил на подогретое вино, легкое и приятное. Она пошла по тропинке, глядя на кайму холмов, скалы и пещеры справа. Возможно, сотни лет назад преданные Стюартам дворяне скрывались в этих пещерах от мародерства парламентских солдат? Предок Питера, Морли Хендон, был полковником драгун при Кромвеле. Может быть, он и сам, сидя на черном жеребце, преследовал этих мятежников и нес им смерть. И вот теперь его дом стоит как забытый монумент суровой верности парламенту и жестокости своего хозяина. Это не то наследство, о котором мечтал бы современный молодой человек. Жизнь под постоянным гнетом мрачного прошлого любого сделает циничным и подозрительным, каким и был Питер Хендон. Провести здесь детство, без друзей и товарищей по ребяческим играм, с наемной гувернанткой или экономкой вместо заботливой и любящей матери, должно быть, было ужасно для него. Нечего удивляться, что он с радостью уехал отсюда в школу и никогда больше не стремился вернуться. И нет ничего странного в том, что даже сейчас, несмотря на притязания на тридцать тысяч фунтов, Питер был угнетен и молчалив, вернувшись сюда, где все напоминало ему об одиноком детстве.