Фрида Митчелл - Огни страстей Страница 33

— Только не надо мне объяснять! — Нора сама удивлялась, как ей удавалось говорить таким тоном — спокойно, но твердо. — Я сама знаю, кто мне нужен.

— И я знаю. Вам нужен человек молодой, неиспорченный…

— Вы вовсе не старый. Вам всего тридцать пять лет! — воскликнула Нора и залилась краской.

— Девочка моя, вот здесь, — Винсент постучал себя по груди, — я очень стар. Душой я состарился уже в вашем возрасте… — Он резко оборвал себя. — Но это совсем другая история.

— Я хочу знать, — тихо проговорила Нора, молясь, чтобы ее голос не задрожал.

— Нет. Черт побери, вы сами-то знаете, чего хотите? Вы яростно противились моим попыткам затащить вас в постель, а теперь, когда я смирился с поражением…

— Это вовсе не так, и не смейте низводить наши отношения до этого уровня! — сердито выпалила Нора. Неужели у нее так мало самолюбия, что она опустилась до спора с мужчиной, который ее отверг? Но в отношениях с Винсентом не может быть простоты и ясности. Девушка интуитивно понимала: то, что отражается на поверхности, — не более чем умело созданная иллюзия, и она хотела проникнуть в суть, каких бы страданий ей это ни принесло. — Я хочу знать, что вы думаете на самом деле, что чувствуете… — Голос задрожал, и Нора замолчала.

— Решили поиграть в правду? — спросил он с убийственным сарказмом. — Я, знаете ли, давно оставил такие игры.

— Не совсем так. Может, правда и осталась далеко позади, но игры, насколько я могу судить, вам еще не наскучили.

В его серых глазах появился опасный блеск.

— Не в бровь, а в глаз. А вы, надо полагать, в душе — добродушная сельская простушка, не так ли? — с издевкой протянул Винсент. — Из тех, кто печет пироги с яблоками и домашний хлеб и каждый раз к приходу мужа греет его тапочки у камина. Согласен, Нора, мы с вами очень разные.

— Я этого не говорила. — Глаза Норы полыхали гневом, щеки раскраснелись, а губы… вопреки всем стараниям сохранить хладнокровие, губы предательски задрожали. — Я даже отдаленно не представляю себе, как пекут хлеб.

— Ничего, ради мужчины, которого полюбите, вы всему научитесь. — Казалось, он обвиняет ее в тягчайшем из преступлений.

Нора сделала глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки.

— Неужели это так плохо?

Для него она была бы рада научиться чему угодно, в том числе и хлеб печь, беспомощно подумала девушка. Винсент — самый привлекательный мужчина на свете, ее тянуло к нему не только физически. Ей нужен он весь: его тело, душа, сердце, и она, в свою очередь, готова стать для него всем.

— Плохо? Нет, для нормального мужчины заполучить такую женщину, как вы, — немыслимое счастье, — медленно ответил Винсент. — Вам как раз такой и нужен, чтобы холил и лелеял, не мог на вас надышаться…

— Я знаю, о каком типе мужчин вы говорите, — бесстрастно перебила Нора, надеясь, что ее спокойствие выглядит естественным. — Мне нужен человек, готовый отвезти домой с вечеринки женщину, оскорбившую его только за то, что он проявил к ней участие. Тот, кого она может обвинить в попытке купить ее, а он после этого все равно даст ей работу. А еще такой, который, зная, что может легко овладеть женщиной, все же не сделает этого, потому что боится ранить ее душу. Такого мужчину вы имели в виду? — Винсент впился в нее пристальным взглядом. Он еще никогда не казался Норе таким красивым, как в эту минуту. Красивым и недосягаемым. Ей не удалось пробить его броню… — Я знаю, вы считаете себя циничным и бездушным, — тихо сказала она, — но вы со мной никогда таким не были. — От боли, смешанной с непогасшим желанием, ее карие глаза потемнели. — Даже в самом начале нашего знакомства.

— Только не нужно делать из меня святого! Я хочу от женщин только одного и никогда не делал из этого тайны.

— Я вам не верю!

— Проклятье! Женщина, что ты от меня хочешь? — С лица Винсента только на мгновение слетела маска железного самообладания, но Нора ужаснулась: она едва узнала его голос. — Ты не имеешь ни малейшего представления о том, как я жил последние десять лет! Я без зазрения совести брал все, что хотел!

— Тогда почему вы не взяли меня?

— Прекрати! — Винсент стукнул кулаком по колену, откинулся на спинку сиденья и взлохматил пятерней волосы. Когда он медленно повернулся к Норе, его лицо вновь превратилось в маску, рот сжался в тонкую побелевшую линию и только глаза сверкали неукротимым огнем. — Так ты хотела знать, что у меня внутри? Уверена, что тебе все еще хочется заглянуть мне в душу? Подумай хорошенько, прежде чем ответить, потому что тебе может не понравиться то, что ты узнаешь.

Нора не колебалась ни секунды.

— Да, я хочу это знать.

Винсент медленно покачал головой и криво усмехнулся.

— Ох уж эта самонадеянность юности! — Он снова покачал головой и задумчиво продолжал: — Когда-то я тоже был молод и безумно влюблен. Безумие — самое подходящее слово для описания моего тогдашнего состояния, потому что я был глух к голосу разума. — Он замолчал. Нора молча ждала продолжения, призвав на помощь всю свою выдержку. Что ж, она сама напросилась… вот только не знала, что ей будет так больно. — Кармен была прекрасна дикой необузданной красотой. В ней было что-то цыганское: черные волосы длиной до талии, а глаза… примерно как у тебя, только твои — чистые, теплые, нежные, как бархат, а ее глаза были как темный огонь, временами они почти светились изнутри, как раскаленные угли. Мы познакомились с ней в университете и последний год учебы прожили вместе. Потом решили, что самое подходящее для нас место — это Лондон. Я сделал ей предложение, но Кармен попросила подождать. — Винсент смолк. В его застывшем взгляде появилось что-то пугающее. — Я знал со слов Кармен, что дома ей приходилось несладко. Отец беспробудно пил, а мать пускала «квартирантов» — на одну ночь, чтобы было чем платить по счетам. Поэтому я понимал, что перспектива замужества кажется ей не слишком привлекательной, и не настаивал. Кармен закончила университет с отличием и получила прекрасную работу в лаборатории. Я начал работать в банке и вскоре понял, что у меня это неплохо получается. Одним словом, будущее виделось мне в радужном свете. Правда, мы с Кармен часто спорили, но мне нравился ее сильный характер. — По крыше машины громко забарабанили капли, дождь за окном перешел в мощный ливень, но никто из них не обращал на него внимания. — У нас была общая квартира, но, когда веселая студенческая жизнь кончилась, все вдруг пошло вкривь и вкось. У Кармен случались приступы безумной ярости — иначе не назовешь, — причем она могла взорваться из-за любого пустяка. После таких вспышек она всегда раскаивалась и, чтобы задобрить меня, могла пустить в ход любые уловки, а их в арсенале Кармен было немало.