Дениз Робинс - Желанный обман Страница 33

Итак, все шло как надо. Теперь никто не переступит порог Морнбери Холла по крайней мере до февральских снегов.

Утром он навестил свою молодую жену в сопровождении доктора Ридпэта. Седовласый и седобородый старый врач легко согласился помочь графу, которому в свое время помог родиться на свет. Эсмонд очень любил этого старика, и врач платил молодому графу той же монетой.

Перед тем как отвести доктора в спальню Магды, Эсмонд решил еще раз поговорить с ним.

— Не знаком ли вам случайно какой-нибудь умелый хирург, который смог бы сгладить страшные последствия несчастного случая, произошедшего с моей женой? — спросил он.

Доктор Ридпэт наморщил свой длинный и тонкий нос, заморгал водянистыми глазками и ослабил узел шейного платка.

— Несомненно, несомненно, — пробормотал он. — Я наведу необходимые справки у своих лондонских коллег. Познакомлю вашу светлость с… А пока мне бы все-таки хотелось сначала взглянуть на… э-э… пациентку.

Эсмонд повел его наверх. У самой двери он обернулся и добавил:

— Прошу от вас одного: не позволяйте втянуть себя в какой бы то ни было разговор с леди Морнбери. Ограничитесь темой болезни.

Старый врач поклонился.

Магда лежала, откинувшись на подушки, и смотрела прямо перед собой. Нахмурив брови, Эсмонд решил, что его жена, пожалуй, и в самом деле нуждается во врачебном осмотре. Вокруг ее глаз лежали черные тени, и она была бледна как полотно. Их взгляды встретились.

— Доброе утро, дорогая. Я привел нашего всеми любимого домашнего врача, чтобы он осмотрел тебя.

Она не ответила и продолжала хранить мрачное молчание. Когда старый врач присел возле нее и стал задавать свои вопросы, — довольно глупые, — она отвечала только односложно.

Бегло обследовав леди Морнбери, Ридпэт с некоторым удовлетворением пришел к выводу, что это на удивление крепкая и здоровая девушка, главной проблемой которой является всего лишь утомление, что легко поправить хорошим питанием и отдыхом. Ему было в известной степени жаль ее. Она не была похожа на расчетливую мошенницу, скорее, сама являлась жертвой какого-то грязного заговора. Что же касается ее лица, то доктор Ридпэт тщательно и осторожно обследовал изуродованное место.

Пожалуй, можно будет проконсультироваться с Питером Диком, талантливым голландским хирургом. Сейчас он, правда, в Роттердаме, но старый врач чувствовал, что Эсмонд не пожалеет денег и вызовет голландца в Англию, чтобы помочь леди Морнбери.

Наконец доктор Ридпэт поднялся со стула и объявил о том, что он пришлет в Морнбери Холл некую Джемиму Воул — сиделку, к услугам которой он иногда прибегал и полностью доверял.

При этом ресницы Магды дрогнули. Ей было вовсе не по душе этот фарс, но у нее не было выхода. В Котсуолдсе она привыкла к свежему воздуху. Девушка выбегала, чтобы сорвать плоды во фруктовом саду, или пряталась на конюшне, где давала лишнюю охапку сена своей любимой пони, или, наконец, бегала с братьями по полю. Ей вовсе не улыбалась роль затворницы, пусть даже в такой роскошной комнате, без глотка свежего воздуха, будучи чуть ли не прикованной к постели на целый месяц.

— Мне что, необходимо все время лежать, сэр? — спросила она старого врача.

Его брови сдвинулись.

— Возможно, такой необходимости скоро не будет. Время покажет. А пока я прощаюсь с вашей светлостью. Сегодня вечером пришлю мисс Воул, сиделку.

Когда он ушел, Магда, не зная, плакать ей или смеяться, сказала миссис Фустиан.

— Воул!1 Что за имя! Значит, за мной будет ухаживать мышь? У нас было много мышей, снующих по полям и по нашему дому.

— Вот именно, миледи! Мышь! — пренебрежительным тоном откликнулась миссис Фустиан и гордо вышла из спальни.

Оставшись одна, Магда тут же спрыгнула с постели, накинула на себя свое светло-желтое платье с широкими рукавами и меховой оторочкой и, как любопытный ребенок, начала внимательно обследовать свою золоченую темницу. Прежде ей никогда не случалось видеть что-либо подобное. На стенах висели красивые картины, вызвавшие у Магды восхищение. Как, впрочем, и великолепные, украшенные резьбой панели вокруг камина, и изящные фарфоровые безделушки, стоявшие на каминной полке. Французские золоченые часы в стеклянном футляре поразили ее воображение. Особенно ей понравился маленький золотой маятник, успокаивающе качавшийся из стороны в сторону. Часы тикали тихо и как-то особенно изящно.

Она коснулась богатого атласа штор и почувствовала, как ее босые ноги утопают в мягком ворсе ковра. Магда поразилась видом великолепного умывальника из красного дерева, на котором стоял розово-золоченый фарфоровый туалетный прибор. Присев у туалетного столика с его муслиновой драпировкой, украшенной оборками, она притронулась попеременно ко всем прекрасным флаконам, причесала волосы гребнем и чуть подушилась, легко касаясь своей лебединой шеи.

Затем она прошла в смежный со спальней будуар. Это была небольшая восьмиугольная комната, стены которой были обшиты бледно-голубым атласом. На них висели несколько очаровательных французских акварелей и стояла французская мебель, сделанная из ореха, которую привезли из Парижа, видимо, задолго до войны, чтобы порадовать прежнюю хозяйку дома. Был здесь и секретер с золочеными украшениями. На нем лежала сиренево-серая бумага, как бы ожидая, когда новая леди Морнбери начнет писать письма. Голубое перо и чернила в хрустальном флаконе ждали Магду. Но самое главное — здесь были книги! Она взволнованно подбежала к огромному шкафу и стала жадным взглядом изучать великолепные кожаные корешки. О счастье, подумала она. Здесь было много авторов, которых она не могла найти в библиотеке Уайлдмарш Мэйнор, потому что жадный до денег сквайр в свое время продал самые лучшие книги. Она вытащила с полки какой-то том и стала листать его. За этим занятием ее и застал Эсмонд, тихо вошедший в комнату.

Настроение у него после вчерашней выпивки было скверное. Он чувствовал себя больным и злым, так как не мог примириться с мыслью о том, что все его семейные планы пошли прахом. Если бы все шло, как он мечтал, то уже сегодня они вдвоем ехали бы в Рим, где намеревались остановиться в роскошном палаццо одного из дипломатов-друзей Арчи. Солнце пошло бы на пользу Магде, а вечный Рим отвлек бы его от той скуки, с которой, по его мнению, неминуемо связана любая супружеская жизнь.

Теперь его планы рухнули, а сам он оказался в дураках.

И все же, стоило ему увидеть стройную девичью фигурку в светло-желтом платье, с темными локонами, рассыпавшимися по плечам, книгу в руках, ядовитое приветствие, готовое сорваться с его губ, осталось невысказанным.