Уинифред Леннокс - Неужели это я? Страница 35

— молодые, старые, озабоченные, веселые. Ей будто омыли глаза, и они стали более зоркими. Будто омыли сердце, и в нем проснулся источник неиссякаемого тепла. Действительность приблизилась к ней и показалась необыкновенно значительной. Все было необычайным и значительным в это утро — утро, в которое началась ее жизнь.

Глава пятнадцатая

Премьера

Марго придирчиво оглядела себя в зеркале. Ничего не скажешь, платье ей к лицу: ярко-красное, оно чудесно гармонировало с ее розоватой кожей, румянами, яркой помадой. Короткая стрижка — будто Марго надела золотую облегающую шапочку — тоже ей к лицу; ягуаровый палантин — как хорошо, что в моде теперь искусственные меха; золотые туфельки на очень высоком каблуке. Ничего лишнего. Марго чувствовала себя легкой, подтянутой, стремительной. Она была готова к новым завоеваниям.

Вызвав такси, Марго назвала адрес. Вошла со служебного входа и сразу попала в объятия ассистентки режиссера, а потом самого Треньяна. Мэтр ей обрадовался, Марго это сразу почувствовала по повлажневшим глазам, долгому поцелую.

— Ну, иди, иди! — И он по-отечески шлепнул ее пониже спины. — Там тебя ждут.

Улыбающаяся Маргарита заглянула для начала в фойе, украшенное зелеными вьющимися растениями, освещенное рассеянным светом. Народу было еще совсем немного, больше незнакомых, наверное, журналисты, кинокритики, а может, и чьи-то родственники. Расположившись группками в уютных круглых креслах, собравшиеся беседовали. Первый просмотр организован, как всегда, для узкого круга, для тех, кто решает, быть успеху или нет и каков будет прокат.

Заметив Терезу Мерри, Марго подошла поздороваться. Мадам Мерри была ее идеалом, когда-нибудь и она будет именно такой женщиной — благовоспитанной, элегантной, респектабельной. Оценив безупречного покроя незаметное платье Терезы, скромную нитку настоящего жемчуга, Марго, вспыхнув, мгновенно сообразила, что одета как куртизанка, а вовсе не как актриса. Потому и получила по попке от Треньяна...

Мадам Мерри сразу поняла, что смутило и расстроило молодую актрису. Но она симпатизировала Маргарите, талантливой, чуткой, отзывчивой. Тереза усадила ее возле себя и ласково сказала:

— Работать с Треньяном большая честь. Он доволен вами и мной. Нам очень повезло, Маргарита.

Тереза говорила доверительно, дружески, на равных, и Марго опять вспыхнула, на этот раз от удовольствия.

— У вас прелестный туалет, и со вкусом, — продолжала мадам Мерри.

Маргарита мгновенно подобралась: ей было бы очень жаль, если бы Тереза оказалась лицемеркой, похвалив то, что похвалы, по большому счету, не заслуживало, тогда бы ничего не стоили и ее слова об их общем успехе.

— Если хотите, я могла бы порекомендовать вас своему портному, он шьет только актрисам со вкусом, потому что они способны оценить его советы.

Хотела ли Маргарита? Да удостоиться чести попасть к портному Мерри — это даже больше, чем получить Пальмовую ветвь! Она попадала в элиту, в избранный круг, удостоилась высшего благорасположения! Тереза все ей высказала, но с каким тактом!

— Благодарю вас, мадам! Вы всегда были моим идеалом актрисы, но теперь вы просто мой идеал! — пылко воскликнула Маргарита и посмотрела с такой преданностью, что Тереза лишний раз посочувствовала молодой женщине, еще столь в себе неуверенной.

Улыбнувшись, она ласково похлопала ее по руке и прибавила:

— Не стоит преувеличивать, детка, все образуется, все образуется...

Марго поняла, что аудиенция окончена, и, еще раз повторив слова благодарности, отошла.

Она была счастлива. Что ей теперь любые шпильки, косые взгляды, если ее одарила расположением сама Тереза Мерри?!

Светлое пятно среди темных пиджаков бросилось ей в глаза. Еще одна белая ворона. О, да это Филипп! Изыскан, элегантен. Сразу видно, жена хорошенько взялась за него.

Марго оглянулась, ища глазами красавицу брюнетку. Интересно, как она одета? Марго вглядывалась в толпу, искала и не находила. Зато, повернувшись, увидела прямо перед собой Филиппа. В глазах его светилось неподдельное восхищение.

— Я потрясен! Ты здесь самая красивая женщина!

— Я тоже потрясена, Филипп! Ты здесь самый коварный мужчина!

Подхваченный вихрем светской жизни, Филипп как-то упустил из виду, что чуть ли не месяц не звонил Марго. И Санди, кстати, тоже... Нет, он все время собирался позвонить, только руки не доходили...

— Неужели ты обиделась? — сделал он удивленные глаза. — Знаешь, я просто закрутился. Ни минуты свободной. Я все тебе расскажу.

— Не стоит, я знаю, — усмехнулась Марго, представив обидчивую нервную брюнетку. — Знаю, что закрутился, и уверена, что нет ни минуты свободной. Только, пожалуйста, избавь меня от знакомства со своей женой. Ей будет трудно понять, почему мадемуазель Тампл через два дня превратилась в мадемуазель Дюваль.

— Что за ерунду ты городишь? — нахмурился Филипп. — Ничего не понимаю. С какой женой? И при чем тут Санди? Она, кстати, прекрасно к тебе относится, и при случае...

— Хватит! Вешай лапшу на уши кому-нибудь другому. — Марго разозлило вранье Филиппа: уж с ней-то он мог говорить откровенно, она никогда от него ничего не требовала! — Я в курсе твоих семейных дел и лично беседовала с твоей женой, которая пришла устраивать скандал мадемуазель Тампл из-за ваших с ней «перешедших границу дружеских» отношений!

Брови Филиппа поползли вверх: это было что-то новенькое.

— Погоди-погоди, — начал он, но всех пригласили в зал, так что договорить они не успели.

Филипп сел рядом, и Марго убедилась в том, что на этот раз он не соврал: здесь он был действительно без жены. Как это она его отпустила? Тем более раз они так хорошо наладили отношения? А может, и не наладили, если верить Филиппу. И может, именно поэтому она ходит и скандалит? В общем, когда Филипп в темноте взял ее руку, Марго ее отнимать не стала.

Потом оба увлеклись фильмом. Треньян сотворил чудо. Незамысловатая история юношеской любви обрела многозначительность лирического стихотворения. Филипп увидел себя писателем-философом, Маргарита — зрелой актрисой. Простодушно, как дети, приписали они себе заслуги режиссера, хотя не могли не понимать, сколько он для них сделал.

Откровенное ликование было написано у них на лицах, когда, стоя рядом и машинально держась за руки, они кланялись аплодирующей публике. Треньяну устроили настоящую овацию.

Фильм получился, это признали все, у него будет успех, что сулило немалые перспективы всей съемочной группе. И Филипп, и Марго почувствовали: в их жизни произошло событие чрезвычайно значительное, они стоят на пороге чего-то небывалого, неведомого. Может быть, славы.