Кристина Лестер - Синий бриз Страница 38

– Какого черта ты тут делаешь?! Ты мне можешь объяснить? И кто там топает у тебя наверху? Чего ты приехал в этот домик? Зачем ты притащился в эти края? За мной? Тогда почему не пошел искать меня?

Это выглядело забавно. Жозе, которая была чуть выше его плеча, заносчиво пыталась потеснить Шарля, напирая грудью и подпрыгивая. И ни у кого из них не возникло вопроса или желания объяснить: а что Жозе делала у его двери? Как будто ее визит в такую погоду ближе к полночи считался вполне закономерным.

– Но я искал тебя. За этим и приехал… Жозе, девочка моя, я только что приехал! Час назад. – Он развел руками, не понимая, чего от него хотят. Шарлю было не внове выслушивать такие скандалы от женщин, но это была – Жозе…

– Да? – сказала она уже тише. – А почему у тебя свет не горел?

– Так время уже – половина одиннадцатого. Я загнал машину в гараж и собрался спать. В такую погоду точно никого не найдешь, тем более, я совершенно не знаю адреса.

– Ну хорошо, а зачем ты вообще сюда приехал?

– Я прилетел в Париж, как обещал. Ты не позвонила, я написал тебе по е-мейлу, когда прилетаю. Но найти тебя не смог. Представляешь, мне пришлось даже Пьера на ноги поднять. Но он тоже не знал, где живут твои родители.

– Значит, редактор меня продала?

– Ну… Пьер ей улыбнулся, и она продала. Сказала, что ты в Бретани. Жозе… О чем мы говорим!

Он приподнял ее за плечи, притянул к себе и стал целовать мягко, неторопливо, очень нежно, но через некоторое время Жозе показалось, будто комната наклоняется и постепенно переворачивается с ног на голову. Но это наклонялась не комната. Это Шарль взял ее на руки и понес наверх по ступенькам, продолжая целовать. Теперь она сама обнимала его за шею и вся пропитывалась сладким предчувствием того самого главного, чего она уже давно ждала…

Шарль отнес ее в комнату, совершенно не похожую на ту, в которой она ночевала, и, как ей показалось, расположенную намного выше.

– Это моя берлога. Здесь теплее всего и здесь мы будем жить.

Ей стало все равно, где они будут жить, ее словно подхватил и понес куда-то мощный поток счастья, в котором она плескалась, радуясь и вкушая каждую капельку радужных брызг.

– Жозе, я предлагаю тебе эксперимент, – прошептал Шарль, касаясь влажными губами ее шеи. – Сначала я поцелую тебя, и мы посмотрим, почувствуешь ты что-нибудь или нет… А потом – ты…

– А мы успеем? – В ее глазах загорелось яркое пламя, она уже не ведала, что говорит и делает, ею владела страсть.

– До чего?

– До того, как я сделаю вот это… Шарль… – Она забралась обеими руками под его свитер и тихо застонала, ощутив обнаженное тело. Потом легко потянула его за собой в сторону широкой постели, стоявшей посреди комнаты…

Шарль одним рывком сорвал меховое покрывало, отбросив его в сторону, другой рукой подхватил Жозе и блаженно опустился вместе с ней на нежный атлас белья…

Молнии разрезали пополам землю, ураган, похожий на тот, что был три месяца назад, бушевал за окном, а между ними бушевала стихия, именуемая любовью. То была именно любовь, иначе почему Жозе захотелось плакать, когда ее самый дорогой человек вдруг сказал, поцеловав ее глаза:

– Я никогда никому еще не говорил «люблю». И кроме тебя, Жозе, этого никто от меня не услышит. Я люблю тебя, оказывается, люблю всю жизнь…

– Но почему? – Она проглотила комок в горле. Впервые – от счастья.

– Я расскажу тебе потом историю про Самую Красивую Девочку. А сейчас… Жозе, скажи, ведь я не ошибся, ты тоже любишь меня?

Она зажмурила глаза и сиплым шепотом повторяла:

– Да… да… да…

Он вытирал ее слезы губами, целовал мокрые щеки, пока она не успокоилась. Тогда он прижал ее к себе, словно пытаясь соединить их души, и сказал:

– А сейчас ты – моя. Я – твой. Навсегда.

Утро застало их в коротком глубоком сне. Жозе первая открыла глаза и попыталась осмотреться, хотя голова сильно кружилась от недосыпа и оттого, что Шарль сделал с ней… Судя по всему, они устроились в мансарде. Здесь было очень тепло: в углу догорал камин, потрескивая настоящими углями, рядом лежали еще поленья, приготовленные, видимо, с вечера, в воздухе пахло их влажной корой. На низеньком столике возле кровати стояла ночная лампа, которую, разумеется, они забыли погасить. В окно молотил дождь и скребли ветви какого-то дерева…

Внезапно мозг Жозе пронзила мысль: родители ничего не знают о ней! В такую погоду… Она мигом выскочила из теплых объятий Шарля, накинула на себя меховое покрывало, которое нашла на полу, и побежала вниз, к знакомому телефону, молясь только об одном: чтобы он работал.

– Мама! – заголосила она в трубку. – Я жива! Со мной все в порядке, я не могла позвонить.

– А мы знаем.

– То есть? – Жозе настолько опешила, что даже развела руками, отчего с нее свалилось покрывало и тут же охватил жуткий холод непротопленного помещения.

– Нам Филипп сказал, что ты поехала в Шатобриан.

– Какой Филипп?

– Который тебя подвозил. Жозе, ты что, его не помнишь? Это твой первый ухажер еще со школы. Мы, конечно, заволновались, а он зашел к нам уже почти в полночь, когда возвращался обратно, сказал, что на всякий случай решил предупредить: ты поехала к какому-то мужчине.

– С чего он взял, что к мужчине?

– Не знаю. Вряд ли в такую погоду пытаются дойти пешком до подруги. Так ведь?

– Ну да. Мама… Я… Как смогу – приеду. Я здесь. Недалеко от Шатобриана.

Интересно, почему Филипп не признался, что это он? А его и не узнать – такой красавец! Сзади ее обвили руки Шарля.

– Ты замерзла. – Он накинул на нее плед и понес наверх.

– Шарль, а кто следит за домиком, когда ты в Штатах? Тут все так устроено с любовью, по-женски, я еще в октябре заметила.

– Это ревность?

– Любопытство. Ревность была вчера.

– За домом следит моя мама. Они с отцом ездят сюда на машине. Но свою берлогу я устраивал полностью сам.

– Она мне больше всего понравилась. Особенно – при свете ночной лампы. – Жозе потерлась носом о его щеку, как Сицилия. – Спорим, мы не выйдем из этой комнаты еще сутки.

– Двое.

– Да, двое. Нет, Шарль, я хочу есть. Здесь нет доставки в номер?

– Я ненадолго отлучусь и устрою тебе доставку в номер. Если ты наградишь меня щедрыми чаевыми… – Он выразительно прошелся взглядом по ее телу. Потом закрыл глаза, притянув ее к себе, и тихо произнес:

– Жозе, если честно, я поверить не могу, что ты со мной. Если бы ты знала, как я мечтал об этом миге: поймать тебя и не отдавать никому! Вместе с твоими косичками! Послушай, может, твои комиксы тому виной? Ты придумала счастливый конец нашей истории – и она сбылась.

– Я просто очень сильно этого хотела.

…Они до отвала наелись гигантскими креветками и, запив их белым вином, улеглись переваривать трапезу. От сытости и усталости Жозе тянуло в сон. Она уже почти заснула, когда услышала его слова: