Александра Хоукинз - Огонь его поцелуев Страница 4

Она всмотрелась в лицо Деррика Гриффина и самоуверенно улыбнулась.

— Хорошо, — выпуская ее руку, сказал он.

Напоследок галантно поцеловав затянутую в перчатку руку мисс Софии, мистер Гриффин обратился к Фанни:

— Пожелайте мне удачи.

Та иронично заметила:

— Зная ваш плутовской характер и медвежье очарование, я склонна скорее пожелать удачи не вам, а мисс Робертс.

Мистер Гриффин сделал несколько шагов в направлении мисс Робертс, затем вернулся обратно.

— Мисс София! Если лорд Рейвеншоу и сэр Генри не объявятся…

Лицо девушки прояснилось. Все-таки ему не все равно.

— Позже приедут родители Фанни. Они обо мне позаботятся, так что без экипажа я не останусь.

— Мое почтение.

Поклонившись, мистер Гриффин исчез в толпе.

Поскольку в течение нескольких минут Фанни хранила молчание, мисс София решила, что ее подруга наблюдает за тем, как Деррик Гриффин обменивается любезностями с мисс Робертс.

— Он знает?

— Извини. Что ты сказала? — рассеянно переспросила Фанни.

— Деррик знает о чувствах, которые ты к нему испытываешь? — уточнила мисс София.

Фанни рассмеялась.

— Весьма сомневаюсь. Большинство джентльменов слепы, когда дело касается нежных чувств, — задумчиво и немного грустно ответила она.

— Если хочешь, мы можем найти уединенную комнату…

— О-о-о! Нет! — оборвала подруга Софию на полуслове. — Ты ведь не собираешься прятаться там весь вечер? Я думаю, тебе следует встретить здесь новых людей… возможно, даже немного потанцевать…

— Танцевать? Здесь? — стараясь скрыть невольное волнение, произнесла мисс София.

Они с Фанни вместе брали уроки танцев, но до сегодняшнего вечера Софии приходилось танцевать лишь с учителем и только однажды с Дерриком Гриффином. Мысль о том, что ей придется кружиться под музыку на глазах у всех этих незнакомых людей, пугала ее.

— Если я упаду, Стефан и Генри никогда не устанут упрекать меня.

— Я бы не волновалась из-за того, что говорят твои братья. Как и большинство знакомых мне джентльменов, они бесчувственные болваны! — горячо заверила подругу Фанни.

Она всегда вставала на защиту Софии, когда братья обижали ее.

— Ты чудесная подруга, Фанни!

Комплимент, казалось, немного охладил гнев мисс Фрэнсис.

— Ты тоже, — вздохнула Фанни. — Ой! Пойдем же! Впереди — лорд и леди Хоуленд. Мы должны засвидетельствовать им свое почтение. Это, конечно, не так интересно, как говорить твоим братьям все, что я о них думаю, но вежливость — прежде всего.

Наметанным глазом лорд Габриель разглядывал собравшихся в бальном зале людей, выискивая в их костюмах явные или мнимые недостатки.

— Скажи-ка мне, друг мой, почему мы околачиваемся здесь, вместо того чтобы поехать в «Нокс»? В клубе мы, по крайней мере, имели бы шанс набить звонкими монетами свои кошельки, пригубить хорошего бренди и…

— Пофлиртовать с девушками, не обремененными излишней стыдливостью, — подмигнув приятелю, закончил за него Вейн.

Рейн всегда мог рассчитывать на общество графа Вейнрайтского, когда речь шла о праздном времяпрепровождении. Их тесную компанию великосветских гуляк и повес в хорошем обществе за глаза называли «лордами порока».

— Точно-точно… А вместо этого мы согласились поехать вместе с Синклером и его маркизой на этот скучнейший бал, даваемый еще более скучными лордом и леди Харпер.

Последнее замечание услышал подошедший к товарищам Николас Тауэрс, герцог Хантли, для друзей — просто Хантер. Когда он стоял рядом с Вейном, его ошибочно можно было принять за его двоюродного брата. Они были одного роста и комплекции, оба черноволосые, хотя граф предпочитал стричься коротко, а прямые волосы герцога доходили ему почти до плеч. Лорд Габриель не удивился бы, если бы узнал, что у его приятелей был общий очень далекий предок.

Хантер улыбнулся товарищам.

— Не раскисайте, друзья мои. Вы ведь сделаны из булата, так что вечер, проведенный за светской болтовней и танцами, не причинит вашему здоровью непоправимого вреда. К тому же Синклер просто-напросто потакает капризам своей маркизы. Ее маменька, леди Дункомб, — старинная приятельница леди Харпер. Сбежать слишком рано было бы с нашей стороны не очень-то вежливо.

Взгляд Вейна похотливо увлажнился, когда рядом с ним прошелестела платьем привлекательная блондинка в зеленом. Ее сопровождали мужчина и женщина преклонных лет. Красавица повернула голову в сторону их компании, но пожилой мужчина тут же отвлек ее внимание.

— Я нутром чувствую предательство.

— Я тоже. Ты, Хантер, единственный из всей нашей компании, кто добровольно согласился присутствовать на этом пропахшем нафталином занудстве. Если говорить начистоту, Синклер подкупил тебя отменным бренди лорда Харпера, — проворчал Вейн, задетый за живое тем, что их товарищ в открытую хвастался перед ними своим трофеем.

«Самодовольный проныра».

— Что да, то да, — поднося стакан с бренди к губам, согласился герцог. — Если вы будете вести себя хорошо, то Синклеру, вполне возможно, удастся убедить лорда Харпера отпереть свой маленький шкафчик с горячительными напитками и для вас.

— Сомневаюсь, что бренди Харпера сможет скрасить хоть час такой вот скуки, — с напускным равнодушием заметил лорд Габриель.

Со дня трагической гибели его жены прошло более восьми лет. С того злополучного утра, когда слуги обнаружили холодное неподвижное тело леди Беатрисы лежащим у подножия собственной кровати, лорд Габриель стал объектом всевозможных сплетен, касающихся его мнимой причастности к гибели супруги. Для высшего общества не имело значения то, что мировой судья счел смерть леди Беатрисы несчастным случаем. Судя по всему, самолюбивая, взбалмошная и истеричная графиня поскользнулась, ударилась головой о столбик кровати и сломала себе шею. Падкое на скандалы светское общество, однако, предпочитало верить слухам, а непродолжительный брак графа Рейнекортского являлся благодатной почвой для всевозможных инсинуаций. Постепенно молодой человек стал избегать светских приемов. К тому же после катастрофы, которой обернулся его брак с Беатрисой, Габриель твердо решил никогда более не жениться.

— Согласен, — дружески похлопывая Рейна по плечу, заявил Вейн. — Если бы нашему Синклеру хватило ума, он бы…

Граф внезапно умолк, словно кто-то или что-то необыкновенное в бальном зале привлекло его внимание. Он выругался. Пальцы вцепились в плечо лорда Габриеля.

— Что стряслось? — спросил Хантер.

Он обернулся, стараясь разглядеть, что так взволновало товарища.