Ивонн Линдсей - Брачная сделка Страница 4

У Рейфа пересохло во рту, так что пришлось судорожно сглотнуть. Раздеть ее? Черт, да он мечтал об этом моменте с пятнадцати лет!

Но он резко захлопнул дверь перед носом своих разгулявшихся мыслей.

Сейчас не время и не место предаваться фантазиям – решительно предупредил он себя. Сейчас ей нужен друг, и именно другом он ей будет. Ничем больше. Теперь и навсегда. Она ничего от него не желает. И он не вынесет, если она снова его отвергнет.

Шанал повернулась спиной к нему и отвела с плеч волосы. Его окутало облако ее аромата, пьянящая смесь пряностей и цветов. Его так и подмывало наклонить голову и вдохнуть глубже. Но он подавил порыв и стал дышать ртом. Она не принадлежит ему. Ее нельзя касаться. Пробовать на вкус. НЕЛЬЗЯ!

Она только что сбежала от жениха, и, хотя каждая клеточка его тела пела от восторга – некоторые клеточки громче других, – он не из тех, кто воспользуется ее положением. Не из уважения к Бертону. Потому что этот человек не заслужил ничего, кроме его презрения. Но ради Шанал. Что бы ни побудило ее сбежать со свадьбы посреди церемонии, – и в глубине души он умирал от желания узнать, что заставило ее передумать в последний момент, – она явно потрясена и расстроена. Не хватало ей еще нежелательных знаков внимания от парня, которого она отвергала десять раз.

Рейф глубоко вздохнул, прежде чем приняться за работу. Кожа Шанал над краем выреза была изысканно бронзовой: цвет, напоминавший о смешанном происхождении от матери-индианки и отца-австралийца.

– Странно, что ты не надела сари, – заметил Рейф, полный решимости отвлечь ее от того факта, что его пальцы, обычно гибкие и ловкие, вдруг стали неуклюжими из-за ее близости и того, как крохотные пуговички, выскальзывавшие из петелек, все больше открывали ее прекрасную кожу.

Его пальцы соскользнули с пуговицы и коснулись ее лопатки. Ее кожа мгновенно покрылась мурашками, и он услышал, как она охнула.

– Прости, – выдавил он, вынуждая себя быть внимательнее.

– Ничего страшного, – ответила она чуть хрипло. – А что касается твоего вопроса о сари, Бертон сказал, что предпочитает видеть меня одетой более традиционно.

Рейф нахмурился и, не в силах скрыть раздражения, спросил:

– Традиционно? Для кого? Шанал не ответила.

– Думаю, с остальным я справлюсь, – бросила она, немного отстранившись и прижимая ладони к вышитому стразами лифу платья, чтобы оно не соскользнуло. – Спасибо.

– Без проблем. Пойду тоже переоденусь. Если понадоблюсь – крикни.

Их взгляды встретились, и он прочел в ее глазах ощутимое доверие. Чувство было удивительно пьянящим. Шанал всегда была такой холодной, такой отчужденной, такой сдержанной. Он никогда раньше не видел ее столь уязвимой, и тот факт, что она предпочла в тяжелую минуту довериться ему, Рейфу… много значил.

Она слегка кивнула, взяла с постели вещи Кэтлин и шагнула к ванной:

– Я недолго.

– Времени у нас много, можешь не торопиться, – заверил он и вышел из комнаты.

«Лучше бы ты пробыла здесь подольше», – добавил он про себя. Потому что пройдет немало времени, прежде чем он возьмет под контроль свои бушующие гормоны.

Глава 2

Шанал закрыла за собой дверь ванной и стащила подвенечное платье. Не заботясь о том, что порвет тонкую дорогую ткань, она швырнула платье на пол. И вздрогнула. Сейчас ей было ужасно холодно, словно она промерзла до мозга костей. Она поспешно надела джинсы и слегка втянула живот, чтобы застегнуть молнию. Формы у Кэтлин были немного менее заметными, чем у нее, и это отражалось в покрое джинсов, которые любила девушка. Жаль, конечно, но нищим выбирать не приходится, – решила Шанал, просовывая руки в рукава футболки. Эта мысль содержала болезненную иронию, о которой она сейчас не хотела думать. У нее и без того забот достаточно. В том, что она только сейчас сделала, по-прежнему было нечто нереальное. Мало того, она едва была способна верить тому, что сделала это. Сбежала от всего… от всех.

Она знала, что Бертон разозлится. Справедливо? Вполне вероятно. Между ними существовало соглашение, и она уже успела узнать о Бертоне Роджерсе, что он не выносит, когда кто-то переходит ему дорогу, не говоря уже о том, когда унижают, да еще в соборе, в присутствии толпы знакомых, друзей и начальства. И она уж точно не была готова встретиться с ним лицом к лицу. Не то чтобы она боялась какого-то физического насилия с его стороны: нет, это будет ниже его достоинства. Но как объяснить человеку, считавшемуся мечтой каждой женщины, что ты больше не хочешь быть его невестой? Но она твердо знала, что не сможет пройти через это. Ей нужно пространство… время подумать. Выработать стратегию, чтобы преодолеть ситуацию, в которую она попала по своей воле.

Шанал снова вздрогнула и ощутила, как перехватило горло. Дышать стало трудно, она закрыла глаза и сосредоточилась на медленных вдохах и выдохах. Когда невидимый обруч стал разжиматься, она постаралась думать связно, обратившись к своему логическому мышлению. Тому самому, которое взвешивало все доводы «за» и «против» предложения Бертона так тщательно, что она решила принять предложение, хотя знала, что не любит его.

Обруч сжался с новой силой. Нет, она не может даже думать об этом, иначе вот-вот сорвется. Двое людей, так сильно зависевших от нее, мама и папа, будут вне себя от тревоги. За нее. За себя. Им и без того почти невозможно платить за лечение отца. Через несколько месяцев они не смогут оплачивать самые необходимые расходы, у них не будет денег даже на продукты.

Ее решение сбежать от Бертона повлияет на всех.

Но она найдет выход. Должна найти. А вдруг все не так уж плохо? Может быть, она впала в такую панику, что все кажется хуже, чем на самом деле. Но сейчас она нуждается в расстоянии. Расстоянии и здоровой дозе верной оценки перспективы. Рейф беспрекословно предоставил ей и то и другое.

Но каковы его мотивы? Делает ли он это потому, что хочет помочь ей, или потому, что стремится больнее ранить Бертона? Он приехал к ней, в дом родителей, три месяца назад, после объявления о помолвке. Не тратя времени на любезности и поздравления, перешел прямо к делу и сказал, что явился отговорить ее от брака с Бертоном. Но она ответила, что свадьба состоится, что бы он ни говорил, и очень твердо попросила Рейфа уйти, даже его не выслушав. Она знала о вражде между ним и Бертоном, и, по словам последнего, дело было в идиотском соперничестве из-за женщины. Но, что бы ни случилось, Рейф явно затаил на него злобу, и она предположила, что именно из-за этого он решил поговорить с ней.

В висках болезненно запульсировала кровь. Слишком тяжело сейчас думать об этом. Ей хотелось лечь в постель, забраться под одеяло и проспать неделю. Но вместо этого она вынудила себя двигаться – надеть носки и туфли, оставленные Кэтлин.