Кэтрин Полански - Ветер в твоих крыльях Страница 4

— Пойдем разбирать багаж?

— И ты даже не спросишь, как мои дела? — осведомилась Шеррил.

— А ты мне ответишь? — В последний раз, когда Макс спросил, как ее дела, все закончилось разбитой о стенку вазой династии Мин. Или Бин? Нет, мистер Бин — это из другой области. Макс ничего не понимал в вазах.

— Я думала, ты все-таки рискнешь. — Шеррил аккуратно уселась в кресло, положила руки на подлокотники и превратилась в парадное фото английской королевы. А Макс, соответственно, в пейзанина на аудиенции. Королева снисходительно выслушает про неурожай и голодных детей и, может, велит отписать пять золотых из казны. Или порекомендует есть пирожные, если нет хлеба.

— Хорошо. — Максу не хотелось вот так, с порога, ссориться. — Как твои дела?

— Я закончила съемки у Луи и теперь жду предложений. — Она поморщилась. — Но нынче мертвый сезон. Может, у тебя что-нибудь найдется для меня?

— Я спрошу у Валери. — Макс терпеть не мог таких просьб, но Шеррил все-таки его жена и мать его сына. За Адриана он и не такое готов был для нее сделать.

Повод его неусыпной благодарности нетерпеливо потянул Макса за руку.

— А что ты мне привез, пап?

— Сейчас покажу. — В конце концов, с Шеррил можно поговорить и позже. — Увидимся за ужином, дорогая. Или ты тоже хочешь посмотреть, что я тебе привез?

— А ты привез? — неискренне удивилась жена. — Тогда приноси к ужину.

Макс развернулся и вышел, ведя за собой подпрыгивающего от радости и возбуждения Адриана. Иногда Эвершеда так и подмывало притащить с очередных съемок скунса-вонючку и подсунуть его Шеррил в качестве экзотического животного. Только скунса было жалко.

Когда-то все было по-другому. В иной жизни, наверное. Макс, как актер, проживал в год несколько жизней, не считая своей собственной. Собственная иногда терялась за ролями, которые он играл. Раньше его это беспокоило, а потом он привык. Привык, что так и надо, что жена может кинуть в него вазой, что у нее отдельная спальня на другом конце чертовых апартаментов и что они не спали вместе вот уже год. Хотя весь свет уверен: супруги трепетно любят друг друга. Шеррил старалась поддерживать семейную репутацию на Высоте.

Она неожиданно появилась на пороге его комнаты, когда Макс совал Адриану очередную купленную в Сингапуре игрушку, и спросила:

— Что ты собираешься делать в ближайшие дни?

— Зависит от многих факторов, — пожал плечами Макс. — У тебя есть конкретные предложения?

— Есть, но какой толк сотрясать воздух, если ты все равно откажешься?

Не хотел он затевать при Адриане разговор, к которому готовился три дня, а потому поморщился и промолчал.

— Максим, я должна знать.

— Утром приедет Валери. У нее мой график. Тогда я смогу сказать точнее.

— Послезавтра премьера нового фильма… — Шеррил назвала фамилию достаточно известного режиссера. — Я хотела бы, чтобы мы пошли. Мы два месяца не появлялись в свете.

— Чуть меньше, — педантично напомнил Макс. — В последний раз мы были на свадьбе Тони в начале сентября.

— Там было столько народу, что нас вряд ли запомнили. Я даже ни разу не видела нас с тобой вдвоем на фотографиях с мероприятия. Поэтому нужно пойти на премьеру, Максим. И не надо так на меня смотреть, это не заседание коллегии адвокатов.

Шеррил всегда знала, куда бить.

— Пап, — Адриан дернул помрачневшего Макса за рукав, — а как эта штука разбирается?

— Сейчас покажу… Я подумаю, Шеррил. Мне правда хотелось бы, но я не уверен, что вечер ничем не занят.

— Так освободи. — Жена развернулась и вышла.

Макс молча смотрел ей вслед. Он ничего не мог с собой поделать: даже такая, чужая, недоступная, практически абсолютная незнакомка, она ему нравилась. Он злился на нее и терпел ее выходки, ненавидел, когда она выматывала его душу длинными нервными разговорами, но до сих пор любил.

Если бы он разлюбил Шеррил, все сразу стало бы гораздо проще. Но Макс до сих пор не мог заставить себя стать равнодушным.

И жена знала об этом. Это были два ее главных козыря — его любовь и Адриан.

— Ого, — сказала Рейчел, распахивая дверь, — да ты похудела, сестренка.

— А это хорошо или плохо? — весело осведомилась Валери, втаскивая в прихожую чемодан.

Кузина оглядела ее критически.

— Ну… тебе идет, хотя и вызывает беспокойство. Твой капризный красавчик совсем тебя замучил?

— Он не мой и не капризный, Рейчел. — Валери засмеялась. — Как же я по тебе соскучилась!

Кузина порывисто обняла ее. Валери была так рада, что Рейчел оказалась дома, что слезы навернулись на глаза. Ей просто необходимо было оказаться сейчас в отрезвляющем обществе кузины — после того, как машина Эвершеда растворилась в промозглых сумерках. И то, что Валери провела с Максом полтора месяца, ничего на самом деле не значило. Она начинала скучать по нему, едва он выходил за дверь.

Какое счастье, что он об этом не догадывается.

В квартире, конечно же, был немыслимый бардак: Рейчел умудрялась наводить его за три дня, что уж говорить о полутора месяцах! Впрочем, окружающая обстановка не ввергла Валери в ужас, а необъяснимым образом успокоила. Это было так здорово и по-домашнему, что она даже не стала на Рейчел ворчать. Зачем портить чудесный вечер?

Они с кузиной сидели на кухне, пили чай с бергамотом, и Валери рассказывала о Сингапуре. Кухня стала любимым местом кузин с момента, когда Валери переехала в эту квартиру, а Рейчел попросилась пожить. Валери тогда обрадовалась предложению: с кузиной они всю жизнь прекрасно ладили, и та могла присмотреть и за квартирой, и за любимым котом Стефаном во время частых отлучек Валери.

Рейчел была старше ее на полтора года — высокая, статная черноволосая женщина, на которую заглядывались мужчины практически всех возрастов. Она была свободной художницей, то есть занималась тем, что в голову взбредет, как-то умудрялась прилично на этом зарабатывать и вызывать уважение всей многочисленной семьи Мэдисон. Она писала статьи для глянцевых журналов, занималась дизайном интерьера небольших квартир, иногда выступала с рок-группами в клубах (Рейчел отлично играла на синтезаторе) и, бывало, покуривала марихуану — но понемногу и исключительно в творческих целях, как это называла она сама. В отличие от Валери, строившей карьеру с педантизмом чиновника, Рейчел не задумывалась о завтрашнем дне и предпочитала жить сегодняшним, порхая, словно бабочка, с цветка на цветок. Ее невозможно было не любить, и Валери любила… и прислушивалась, потому что при всей ее кажущейся безалаберности Рейчел была трезвомыслящей женщиной и всегда высказывалась честно и по существу. В частности, Рейчел была единственным человеком на свете, который знал, что Валери по уши и безнадежно влюблена в Макса Эвершеда.