Линда Ховард - Дорога домой Страница 4

Она обнаружила, что не может произнести слова, которые заставят его встать, одеться и уйти. Не сейчас. Утром. Она хотела провести с ним эту последнюю ночь, в его объятиях. Она только хотела еще раз сказать ему, что любит его. Сказать тем единственным способом, который он позволял.

Глава 2

Перевод Фэйт, редактура Nataly

На следующее утро Сакс проснулся очень рано. Он лежал в тусклом свете наступающего дня и не мог снова уснуть из-за отзвуков напряженности, вызванной вопросом, заданным Анной накануне. В течение нескольких кошмарных минут он видел, как рушится вся его жизнь, пока Анна не улыбнулась своей тихой улыбкой и мягко сказала:

Нет, я не пыталась вынудить тебя жениться на мне. И никогда не буду. Это был всего лишь вопрос.

Она все еще спала. Его левое плечо служило ей подушкой, его левая рука охватывала ее, а правая покоилась на ее бедре. С самого начала их отношений он не мог уснуть, если она не лежала к нему так же близко, как сейчас. Всю сознательную жизнь он спал один, но когда Анна стала его любовницей, он вдруг, к своему удивлению, обнаружил, что без нее сон почти невозможен.

И ситуация усугублялась. Прежде деловые поездки никогда не беспокоили его, можно сказать, он в них расцветал, но в последнее время они стали адски раздражать. Эта последняя командировка оказалась самой отвратительной. Все эти задержки, проблемы и осложнения отнюдь не были чем-то необычным, но то, что раньше он считал само собой разумеющимся, теперь почти невыносимо выматывало. Последняя поездка вообще повергла его в ярость: из-за затерянного проекта он едва кого-то не уволил, сломанное оборудование вынудило устроить беспощадный разнос, и, в завершение всего этого, он не мог спать. Гостиничные шумы и незнакомая кровать невероятно раздражали, хотя, вероятно, он бы вовсе не обратил на них внимания, если бы Анна была с ним. Одного только признания этого факта было достаточно, чтобы покрыться холодным потом, однако, вдобавок, его грызла потребность вернуться домой в Денвер, к Анне. Только тогда, когда она оказывалась под ним в постели, только тогда, когда его окутывало мягкое тепло ее тела, он, наконец, мог расслабиться.

Он шагнул через порог квартиры, и желание сокрушило его, как удар, жесткий и ниже пояса. Анна, привычно улыбаясь, подняла на него свои темные, спокойные, безмятежные как тенистое озерцо, глаза, и его свирепое настроение исчезло. Взамен его охватила сильнейшая сексуальная потребность. Вход в эту дверь был похож на вход в святилище, в котором находилась женщина, созданная специально для него. Она налила ему выпить, подошла вплотную, и он почувствовал сладкий аромат ее кожи. Тот самый, которым были пропитаны их простыни, и которого так раздражающе не хватало в гостиничных постелях. Этим утром он все еще поражался свирепости желания, охватившего его в тот момент.

Анна. Он отметил эту безмятежность, этот женский аромат с первого дня, едва только нанял ее своим секретарем. Он хотел ее с самого начала, но держал свои сексуальные порывы под контролем, не желая и не нуждаясь в осложнениях на рабочем месте. Тем не менее, постепенно желание становилось все сильнее, пока не превратилось в нестерпимую потребность, грызущую его днем и ночью, и его самоконтроль начал рушиться.

Анна была словно мед, и он сходил с ума от желания попробовать ее. У нее были шелковистые, светло-каштановые волосы с вкраплением белокурых, и темно-медовые глаза. Даже ее гладкая кожа была теплого медового тона. Она никогда не выглядела вызывающе, но люди постоянно оборачивались ей вслед — так приятно было на нее смотреть. И эти медовые глаза всегда были теплыми и спокойными. И такими приглашающими, что он, наконец, не смог противиться этому приглашению. Вспоминая о безумии той первой ночи, он все еще ему поражался, поскольку до того ни разу не терял контроля над собой. Он потерял его с Анной, в ее горячей, медовой глубине, и порой ему казалось, что его уже не восстановить.

Он никогда не позволял никому приблизиться к себе, но после той первой ночи понял, что не сможет так же легко отделаться от нее, как поступал с другими. Осознание этого простого факта ужаснуло его. Единственный выход, который он видел в этой ситуации, заключался в том, чтобы полностью отделить ее от прочей своей жизни. Она могла быть его только его любовницей, и никем более. Он не мог позволить ей значить слишком много. Он все еще должен был постоянно принимать меры, чтобы помешать ей подобраться слишком близко. Что-то в глубине его души осознавало, что Анна может его уничтожить. Никто и никогда прежде не угрожал его защите, и порой бывали моменты, когда ему хотелось уйти и больше не возвращаться, никогда снова не видеть ее. Но он не мог. Он слишком нуждался в ней, и постоянно сдерживал себя, чтобы не дать ей это понять.

Но их соглашение позволяло ему спать с ней каждую ночь, снова и снова теряя себя в ее теплом, гибком теле. В постели он мог целовать ее, мог гладить ее, мог купаться в ее аромате и ее прикосновениях. В постели он мог удовлетворить свою тягу к ее сладости, свою безудержную потребность касаться ее, крепко прижимать ее к себе. В постели она страстно приникала к нему, раскрываясь перед ним всякий раз, когда он этого хотел. Ее руки плавно скользили по нему смелыми, нежными ласками, приводящими его в неистовство. Казалось, она никогда не перестает касаться его, едва они оказывались в постели, и, вопреки самому себе, он упивался этими касаниями. Иногда ее ласки поглаживания и объятия приводили его в странный, не вполне физический экстаз, и он не мог удержаться от стона.

И все же, за те два года, что они фактически прожили вместе, из-за той маленькой дистанции между ними, на сохранении которой он настаивал, дистанции, которая была так ему необходима, и которую по сравнению с проведенным вместе временем можно было не принимать в расчет, он знал о ней не намного больше, чем вначале. Анна никогда не донимала его деталями ее прошлой или нынешней жизни, а он и не расспрашивал, иначе дал бы ей право задавать подобные вопросы о его собственном прошлом. Том самом, о котором редко позволял себе даже думать. Он знал, сколько ей лет, где она родилась и где пошла в школу, номер ее социального страхования, места, где она работала прежде. Знал потому, что эти данные были в ее личном деле. Он знал, что она добросовестна, внимательна к деталям, и предпочитает тихую жизнь. Она редко пила алкогольные напитки, а в последнее время, казалось, вообще перестала их употреблять. Она довольно много читала, у нее были широкие и разнообразные интересы, как в художественной, так и в документальной литературе. Он знал, что она предпочитает пастельные тона и не любит острую пищу.