Елена Булганова - Мамина дочка Страница 4

— Надо закусывать, Сима, — подсказал чей-то голос у меня над ухом.

Я прищурилась на тарелку с вареной картошкой, которая расплывалась у меня в глазах. И вдруг — о ужас! — заметила, что одна из картофелин лежит на блюде наполовину в мундире. Как хорошо, что я заметила ее первая, иначе не избежать бы мне новой волны насмешек. Воровато оглянувшись, я нацелилась на картофелину вилкой, наколола и перетащила на свою тарелку. В следующий момент, чтобы окончательно скрыть следы преступления, я запихнула ее в рот целиком.

Глаза вылезли из орбит, щеки оросились слезами. Картофелина оказалась раскаленной изнутри, кроме того, мне стало ясно, что я не смогу разжевать ее, не выплюнув частично на тарелку. Вот будет стыдобища! Я судорожно сглотнула — и проклятая картофелина встала мне поперек горла. Воздух в легких закончился. Я вскочила и бросилась во двор.

В какой-то миг мне показалось, что я непременно задохнусь и умру посреди зеленых насаждений. Я согнулась пополам, зашлась в судорожном кашле — и гадская картофелина вылетела на дорожку. Из последних сил я поддала ей ногой, отсылая под ближайший кустик, и присела на ступеньку дома, стирая с лица и шеи испарину. Ноги дрожали так, что стукались коленки.

— Что случилось? — Кто-то склонился надо мной. Конечно, это был Андрей. — Плохо стало?

— Да, замутило что-то, — прохрипела я. — Немного посижу и вернусь.

— Я тебя не оставлю, — возразил Андрей с таким торжественным тоном, будто речь шла о всей оставшейся жизни. И уселся рядом со мной. Удивительно, как это некоторые люди не понимают, что в их внимании совсем не нуждаются. — Слабенькая ты у нас, — нежно вглядываясь в мое лицо, вздохнул Андрей. Хорошо хоть, не сказал «у меня». — Тебе надо побольше на воздухе бывать.

— Ну, я и бываю. В походах.

Андрей издал еще один затяжной вздох.

— Знаешь, я так счастлив, что ты сегодня пришла ко мне. Я все время думал о том, что, если тебя не будет, я напрасно затеял этот праздник.

— А почему меня могло не быть? — Я даже изобразила на лице некоторую обиду. Не совсем искренне, должно быть, получилось.

— Ну, ты городская девчонка, — сказал Андрей с таким выражением, будто не жил в двадцати минутах ходьбы от нашего городишки, не слишком-то и великого. — У тебя мама — известная личность, в газетах печатается. И вообще…

— Что — вообще? — жадно спросила я. Было безумно приятно услышать, что в глазах Андрея я выгляжу какой-то заметной величиной, малодоступной вершиной. Прежде такое не приходило мне в голову.

— И вообще ты — отличная девчонка, — печально закончил Андрюха.

— А зачем ты сказал своим родителям, что я чуть ли не твоя невеста? И они все время ходили за мной по пятам.

— Потому что мне очень нужно было в это поверить, — тихо произнес Андрей и положил руку мне на плечо.

Я хотела немедленно вскочить, но по необъяснимой причине не сделала этого. Мне вдруг стало до слез жалко Андрея. За то, что он такой нескладный и некрасивый, за то, что его мама ходит в старушечьем платочке, за то, что живет он в таком странном доме с удобствами во дворе. Жалость мешалась с тошнотой, и все это вместе создавало странное ощущение, кружившее мне голову. Я осторожно прислонила голову к острому плечу Андрея. В тот же миг он рывком посадил меня к себе на колени и прильнул к моим губам. Поцелуй продлился не слишком долго, — секунде на шестой я начала трепыхаться, а потом вскочила на ноги. От поцелуя губы и язык немедленно повязало, как от какой-то болотной ягоды. Мне ужасно хотелось вытереться рукавом, но было неудобно делать это на глазах у Андрюхи. И я шаткой походкой побрела к забору.

— Куда ты?! — крикнул он изумленным голосом.

— Мне нужно домой, — забормотала я, вдруг испугавшись, что так легко уйти мне не удастся. — Меня мама ждет, я ее не предупредила. В общем, я ухожу.

— Я провожу тебя, — произнес Андрей голосом, не допускающим отказа.

Одним прыжком он догнал меня, положил мне руки на плечи, не давая проскочить в калитку. Я осторожно вывернулась, обеими руками вцепилась в щеколду.

— Ладно, только мы очень быстро пойдем, почти побежим, хорошо?

— Подожди, ты так пришла, в одном платье? — снова остановил меня Андрей.

— Ну да, конечно.

— Нет, нельзя так идти, становится прохладно. Подожди, я принесу тебе что-нибудь теплое.

— Хорошо-хорошо, — закивала я. — Подожду.

Но едва Андрей скрылся в доме, я рванула к калитке, рывком распахнула ее и бросилась бежать. С обеих сторон сплошняком потянулись заборы, напрасно я высматривала, куда бы свернуть. Я испытывала в тот момент такой ужас, будто убегала от шайки преступников, а не от парня, который всего-навсего собирался проводить меня до дому. Если бы за спиной я услышала его шаги, наверное, начала бы кричать.

Наконец, через узкий прогал между двумя домишками удалось перебежать на соседнюю улицу, если вообще можно было назвать улицей раздолбанную колею, обильно орошенную помоями. Я шагала по ней не разбирая дороги, и лицо мое пылало так, что ломило в висках. Хотелось остановиться и немного порыдать. Меня угнетало, что первый взрослый поцелуй достался чужому и нелюбимому, и еще то, что теперь, наверное, придется покинуть секцию. Никогда больше я не желала видеть Андрея! Только минут через десять я заподозрила, что что-то не так: домишки не кончались, города не было видно. Я поняла, что бегу в неправильном направлении.

Ну, так и есть: впереди показалась кладбищенская ограда, и в этот самый миг за спиной откуда-то издалека тоскливо проныла электричка. Я повернулась и понеслась назад, опасаясь, что где-нибудь у железнодорожных путей меня дожидается Андрюха.

Нет, повезло, и до города я добралась, и на этого типа не напоролась. Но, боже, в каком я была виде и состоянии! Хмель, слава богу, выветрился под влиянием стресса, но остались свинцовая тяжесть в ногах и противный звон в голове. Ступни мои были разбиты до костей, у правой туфли оборвался ремешок, и теперь она падала с ноги, так что приходилось двигаться совсем меленькими шажками. А до дома было еще с полчаса ходьбы. Приду я туда к началу одиннадцатого, у подъезда будет снова сидеть компания с гитарами, мимо которой небезопасно ходить и днем…

— Девушка, вы что, ногу подвернули? — окликнул меня кто-то из-за угла дома.

Я оглянулась, но увидела только высокий темный силуэт, потому что в торце дома горел фонарь.

— Еще чего, нет, конечно, — ответила оскорбленно, и тут же правая ступня у меня подвернулась, я пребольно ударилась косточкой об асфальт. Взвизгнула от боли.

Незнакомец приблизился ко мне:

— Давайте я вас провожу. Опирайтесь на мою руку. Теперь я хорошо рассмотрела парня лет двадцати с небольшим, довольно высокого, в джинсовой куртке. И лицо его, узкое, бледное, с широкими планками бровей и очень черными, прямо-таки угольными глазами. Впрочем, так мне могло показаться в темноте. Незнакомец смотрел на меня и улыбался. Мне захотелось соврать что-нибудь этакое насчет своей хромоты, но в голову ничего не пришло, и я сказала правду: