Дикси Браунинг - Свидание с судьбой Страница 4

Сейчас Вэл по-прежнему хотелось спрятаться от всех, отгородиться стеной отчуждения, но ей необходимо было узнать правду, даже если правда оказалась бы совсем не такой, какую она ожидала. В Гринвиче Вэл была сама не своя, с головой уйдя в свое горе. Здесь же, в тишине и уединении, она могла думать более ясно и объективно.

Валери Боннард очень крепко спала в ту ночь. Она проснулась до восхода солнца, думая о той мыши, которую видела накануне, и о тех других, о существовании которых могла только подозревать.

О господи, зачем она только вспомнила об этом! Теперь ей уже не удастся заснуть. Вэл зажмурилась и перевернулась на живот. Подумаешь, к сорока лицо будет все в морщинах! Ну и пусть. Дома она любила лежать ничком, но на матраце, похожем на гамак, удушье и больная спина в такой позе были обеспечены.

– Пракс, если ты спала на этой кровати, неудивительно, что ты была сутулая, – виновато пробормотала она.

Еще ребенком Вэл сократила словосочетание «прабабушка Акса» до Пракс, так было удобнее. Она хорошо помнила свой первый приезд в этот дом и старушку со смеющимися голубыми глазами и короткими седыми волосами. Одетая в смешную шапочку, платье из хлопковой ткани легкие теннисные тапочки, старушка возилась во дворе, поливая цветы, когда они подъехали. На пути в Хилтон-Хед ее родители решили немного изменить маршрут, так как Лола, мать Вэл, решила познакомить их со своей бабушкой.

Семилетней девочке путешествие казалось бесконечным. Родители постоянно ссорились на переднем сиденье. Странно, что она сейчас вспомнила об этом.

Накануне они переночевали в мотеле, а поужинали в маленьком белом домике в лесу. Даже до того, как уловила запах пряников, Вэл подумала, что домик был похож на жилище тетушки Эммы из любимой книжки «Волшебник Изумрудного города».

Пракс подала на стол рыбу с картофелем, сырой лук, нарезанный кольцами, и кусочки хрустящей жареной свинины. Как ни странно, такая пища показалась девочке необычайно вкусной.

Ее мать даже не притронулась к еде. Отец съел несколько кусочков рыбы. Зато маленькая Вэл опустошила всю тарелку, – а потом проглотила и два огромных куска лимонного пирога, чувствуя, что вот-вот лопнет.

Тогда она первый и последний раз видела свою прабабушку. Два года спустя ее родители развелись. Отцу Вэл предоставили право родительской опеки. Очевидно, на этом настаивала ее мать. Так или иначе, Лола Боннард предпочла жить за границей в течение следующих нескольких лет, поэтому встречи с матерью были просто исключены. Вэл пришлось пройти через то, через что обычно проходят дети при разводе родителей. Она мучилась вопросами о своей вине и придумывала, как снова заставить родителей жить вместе.

Ей хотелось думать, что мать была на похоронах Пракс, но на самом деле она ничего об этом не знала. Ее отношения с матерью никогда не были близкими даже до развода родителей. А после отъезда Лолы общение между ними ограничилось открытками на Рождество и ко дню рождения.

Именно адвокат ее отца занимался завещанием Пракс. В то время Вэл жила в Чикаго, работая в частной благотворительной организации.

– Прости, Пракс, – прошептала она, чувствуя на себе бремя вины. – Мне очень жаль… Я надеюсь, у тебя было много друзей и ты не очень скучала без нас.

Неудивительно, что в доме было так холодно и пусто. Сколько же чужих людей жило здесь с тех пор, как умерла Пракс? Ничего не осталось от милой старушки Аксы Дозир. Ни одного напоминания о тех великолепных лилиях, которые она принесла из сада. Мать пожаловалась на резковатый запах, и, не произнеся ни слова, Пракс встала из-за стола и унесла вазу на веранду.

Вэл дала самой себе обещание, что, как только все устроит в доме, сразу же вплотную займется садом.

Но сначала ей нужно разобраться с отцовскими документами и вернуть ему его доброе имя. Фрэнк Боннард был очень хорошим человеком. Возможно, кто-то считал его непрактичным мечтателем, но он не заслужил того, что с ним сделали.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Джон Лео Макбрайд рассматривал кучу тарелок и столовых приборов, которые привезли с немецкой подводной лодки, затонувшей у берегов Новой Англии во время Второй мировой войны. Он решил оставить несколько экземпляров для сравнения, а все остальное погрузить в раствор кислоты, чтобы очистить от въевшейся грязи.

Он взглянул на часы в гараже его сводного брата. Пару месяцев назад Мак устроил здесь временную мастерскую, когда Уилл позвонил ему, прося о помощи. Пока он мог помочь только одним – контролировать Мейси, жену Уилла, чтобы она не усугубила сложившуюся ситуацию.

Мак старался поддержать своего брата морально, что для Уилла было гораздо важнее, чем безумная и беспорядочная деятельность, которую развила Мейси. Казалось, ей нравилась роль жены человека, ожидающего судебного разбирательства за растрату. Вместо того чтобы оказывать какую-то реальную помощь мужу, она покрасила волосы и сделала прическу незадолго до того, как Уилл подал прошение об освобождении под залог. Она даже умудрилась уделять внимание прессе.

Дочь Боннарда, напротив, избегала любых контактов с журналистами. Мак мог придумать пару причин, почему она не хотела встречаться с репортерами, но это отнюдь не значило, что ее отец был невиновен.

С точки зрения Мака, единственная ошибка Уилла заключалась в том, что он оказался слишком доверчивым. Меньше чем через год после того, как Уилл стал партнером в компании, он пошел ко дну вместе с Фрэнком Боннардом, основателем частной финансово-консалтинговой фирмы. Боннард заплатил за все свои грехи, скончавшись от обширного инфаркта незадолго до того, как началось расследование по делу компании.

Уилл нанял адвоката, своего однокашника из юридического колледжа. Будучи сам адвокатом, он планировал представлять свою защиту лично, однако Мак его отговорил. Сейчас он сожалел об этом.

Но денег так и не нашли, и почти после трех месяцев разбирательство становилось все более запутанным. Мысль, которая недавно пришла Маку в голову, заключалась в том, что фонды расхищались годами, а не в течение недолгого промежутка времени. Возможно, деньги переводились с одного оффшорного счета на другой до тех пор, пока невозможно было найти ни источника, ни места назначения.

Все молчали. Боннард – потому что скончался, Уилл – потому что ничего не знал.

Мак пытался сам разобраться в этом деле, просматривая короткий список подозреваемых. С главного бухгалтера Сэма Хатчинсона явно сняли подозрение. Еще совсем недавно он был основным подозреваемым, хотя и оставался на свободе со своей смертельно больной женой. Компьютер Хатчинсона, его документы, все, на чем имелись отпечатки его пальцев, было изъято. Он оказался чист.