Хелена Фенн - Интервью у возлюбленного Страница 4

Он оторвался от ее губ, и глаза Юдит открылись. Он опирался на ручки кресла, его лицо чуть ни касалось ее — дыхание Мартина нежно согревало ее кожу, а родной запах вновь остро напомнил о минувшем. Мартин смотрел на нее, но выражение его лица она не понимала.

— А это зачем? — растерянно пробормотала Юдит. Отчаянное биение сердца никак не могло остановиться.

Мартин улыбнулся одними губами.

— Мне просто интересно, осталось ли хоть немного от той Юдит, которую я знал. Ты явилась, вся ощетинившись, источая злобу, и похоронила все мечты о примирении.

Мартин выпрямился, отошел к столику и подлил себе еще немного кофе. Он протянул Юдит серебряный кофейник, но она только отрицательно мотнула головой.

Примирение? Кого он хочет ввести в заблуждение? Неужели он все еще считает ее восторженной девочкой, которая, открыв рот, внимала каждому его слову? Нет, той Юди, которую он знал когда-то, больше нет. И слава Богу!

— Марти, — тихо и рассудительно сказала Юдит. Ее спокойный тон как бичом хлестнул его. — Нам и так тяжело. Давай не усложнять положение. Ты настоял, чтобы именно я брала интервью, и вот я здесь. Неужели этого мало?

Она опустила глаза, чтобы он не заметил умоляющего выражения.

Мартин уселся на софе рядом с камином и невесело улыбнулся.

— Мало, Юдит, мало!

Она вся похолодела внутри. Что еще ему нужно? Сделать ей больно, это очевидно. Но какие извращенные формы это примет?

— Давай займемся интервью, Мартин. Ты вполне ясно изложил, что тебе нужно, и я покорно напишу все, что угодно. Твой портрет выйдет именно таким, какой ждет обожающая тебя публика.

— Зачем ты все-таки приехала, Юдит?

На мгновение она не нашла, что ответить. Разве не очевидно? Выручить свою кузину. Никакого сомнения, что Мартин осуществит свою угрозу, если она не сделает так, как ему угодно. Но вместе с тем не стоит показывать ему, что его угроза воспринимается всерьез.

— Это моя работа, — промолвила Юдит. — Не более, но и не менее. Может, все-таки приступим?

Мартин ленивым движением вытянул ноги, затем не спеша поднялся.

— Лучше с утра. Перед ужином я должен еще кое-кому позвонить. Я попрошу Дастина показать тебе твою комнату.

— Постой! — воскликнула Юдит, вскакивая с кресла. — Утром я уже должна сдать материал в журнал.

На его губах появилась снисходительная улыбка, но глаза оставались непроницаемыми. Игра в кошки-мышки, подумалось ей.

— Милая моя, если завтра тебя здесь не окажется, то ты вообще ничего не сдашь.

— Мартин, не надо, — вспыхнула она. Это невыносимо. Нечестно с его стороны задерживать ее здесь — они оба понимали двусмысленность положения. Мартин всего лишь пытался сломить ее, заставить отступиться от своей линии.

— Не надо… чего?

— Прежде всего, не прикидывайся идиотом. Я не собираюсь ужинать с тобой. И не намерена ночевать тут. Мы займемся интервью немедленно, а не завтра. Все понял?

Мартин молчал, лишь снисходительно улыбался, глядя на нее, словно знал тайны мироздания, но не собирался делиться с ней. И вдруг он сделал такое, что окончательно сбило Юдит с толку. Решительно подойдя к двери, он взял телефонный аппарат и, наклонившись, выдернул его из розетки. Иронически взглянув на растерянную девушку, Мартин засунул аппарат под мышку и вышел.

Онемев от неожиданности, Юдит беспомощно уставилась на дверь. Понятно, что ему надо позвонить, и, разумеется, он хотел, чтобы никто не слышал его разговор, но зачем же так? Мартин ее больше не интересует. С другой стороны, она все же журналист, а разговоры, видно, не предназначались для посторонних ушей.

Юдит снова откинулась в кресле и устремила взгляд на огонь. Нет, она не будет подслушивать, хотя однажды пришлось. Юдит сделала тогда ошибку, признавшись Мартину. Но это произошло случайно, она не собиралась услышать то, что узнала. Видно, на этот раз он не собирается рисковать! Мартин не доверяет ей, а она — ему, так что какого черта задерживаться?

Пятнадцать минут спустя Юдит задала себе тот же вопрос. Она уже еле сдерживала себя и посматривала на часы. Наконец резко поднялась, засунула блокнот и диктофон обратно в сумку. Затем пришла очередь надеть пальто. Это просто смехотворно! Интервью, можно считать, уже сделано. Больше нечего болтаться здесь, ожидая, когда Мартин соблаговолит появиться.

— Что за шутки! — завопила она, дергая за массивную медную ручку двери. Господи, какая нелепость! Она оказалась запертой. — Мартин! — еще громче закричала она, не отпуская ручку и едва сдерживаясь, чтобы не начать колотить по двери. — Мартин, открой дверь, не то я криками переполошу весь дом.

Ничего себе! Гробовая тишина.

— Ах ты, подонок! — прошипела она. Теперь понятно, зачем он унес телефон. Итак, Мартин решил сделать ее своей заложницей и, понимая, что как только она осознает это, то начнет звонить, все предусмотрел заранее!

Юдит метнулась через всю комнату к окнам и резким движением раздвинула тяжелые, расшитые золотом шторы. Пушистые снежинки залепили стекло, образовав неровное кружево. Издалека донесся звук работающего мотора автомобиля. Пытаясь разглядеть что-нибудь через жемчужную пелену, Юдит прижалась носом к стеклу и крикнула:

— Дастин! Дастин!

Неужели он не слышал ее криков? Но слуга как ни в чем не бывало положил в багажник большие сумки и чемодан. Потом он помог какой-то женщине сесть на переднее сиденье. Боже, они собираются уезжать! Юдит кричала во весь голос и колотила ладонями по небьющемуся толстому стеклу — но все тщетно.

Плача от досады, Юдит продолжала бить кулаками по стеклам, пока задние огни машины не растворились в белесой мгле. Потом она нанесла еще несколько финальных ударов — от злости.

— Ну, Мартин Шервуд! Ты заплатишь за это!

Вытирая слезы со щек тыльной стороной ладоней, Юдит вытащила диктофон, откашлявшись, включила запись и, продиктовав четким и громким голосом число и время, продолжила:

— Меня сделал пленницей в Маунт-коттедже Мартин Шервуд, который запер меня здесь, лишив связи с окружающим миром. Слуги уехали. Боюсь, мы остались одни в доме. На дворе метет пурга. Мартин хочет причинить мне зло. Но я намерена записывать все, что произойдет здесь.

Перед тем, как отключить диктофон, она добавила обреченно, но твердо:

— И я сумею использовать эту запись, Мартин Шервуд, потому что тоже могу играть в эту игру.

Юдит высунула язык и показала нос невидимому злодею, чувствуя себя, как обиженный ребенок, который хочет показать, что он уже взрослый и может постоять за себя.

Пленница включила телевизор, уютно устроилась в кресле у камина и дала себе слово сделать вид, что ничего не произошло, когда Мартин явится сюда, чтобы выпустить ее на волю.