Инга Берристер - Герой ее романа Страница 4

Неудивительно, что еще в первом семестре Дженнифер поставила перед собой цель — по окончании университета обратить полученные в его стенах знания на оказание помощи тем, кого судьба обделила своей благосклонностью. Для начала она решила около года поработать в одной из стран третьего мира, чтобы лично поучаствовать в гуманитарной программе, а затем возглавить какой-нибудь благотворительный фонд, где смогла бы на практике применить все свои финансовые и административные таланты. Таков был ее первоначальный план. Правда, ни в какую страну третьего мира она так и не попала. Единственное, что ей удавалось, — это регулярно вносить пожертвования для осуществления всевозможных благотворительных проектов.

Безвременная кончина отца помешала ей по многим причинам реализовать собственные планы. В те дни, когда ей пришлось взять на себя контроль над его делами, телевидение буквально захлестнула волна передач о гуманитарной помощи голодающим в африканских странах. Дженнифер смотрела эти программы со смешанными чувствами зависти, обиды и боли. Вглядываясь в кадры, повествующие о благородной деятельности загорелых и похудевших добровольцев, она все ждала, что среди них вот-вот промелькнет знакомое лицо. Но так и не дождалась. Что ж, может, оно было и к лучшему.

От досады девушка прикусила нижнюю губу. Господи, что с ней творится? Куда ее то и дело заносит? Будто мыслям ее неизвестно, что здесь начинается запретная зона, куда заказан вход даже самой глупенькой, самой наивной, отбившейся от остальных, мыслишке. Что с ней такое?

Оказавшись перед выбором, Дженнифер приняла тогда единственно правильное решение. Она никогда не забудет ту кошмарную дорогу домой в Честер-Хиллз, после того, как полиция сообщила ей о смерти отца. Стражи порядка тогда еще не знали, как об этом сказать родственникам, и назвали произошедшее «трагическим случаем». Полицменша была молоденькой негритянкой, с виду на пару лет старше ее самой. Когда Дженнифер открыла на ее стук дверь, та сказала, что ей нужна Дженнифер Патрисия Уинслоу, стараясь при этом не смотреть в глаза.

— Это я, — ответила Дженнифер, поначалу слегка озадаченная. Первое, что ей пришло тогда в голову, — наверное, она не там припарковала машину и служительница правопорядка явилась оштрафовать ее. Дженнифер заподозрила неладное, лишь когда та произнесла имя ее отца. Она тотчас словно окаменела, скованная леденящим ужасом.

Та же негритянка отвезла ее домой. Семейный врач уже освидетельствовал погибшего, избавив Дженнифер от кошмарной процедуры опознания. Но все равно не обошлось без вопросов, разговоров, пересудов. И, несмотря на всеобщую заботу и сострадание, которыми ее окружили близкие и не очень близкие люди, Дженнифер никак не могла избавиться от ощущения, что за всем этим скрывается какая-то страшная тайна…

Неожиданно нить ее размышлений оборвалась. Дженнифер почувствовала, как нарастает волна раздражения и напряженности. Чтобы успокоиться, она заставила себя сделать медленный глубокий вдох, а затем осторожно вырулила к парковке.

С годами первоначальная боль утраты несколько улеглась, но Дженнифер хотелось предпринять что-то еще, помимо реставрации особняка, чтобы увековечить память отца в знак всего того хорошего, что он сделал для их городка. Это должно было быть нечто такое, что еще ярче высветило бы его щедрость, добавило новые, выразительные штрихи к его портрету. Он ведь был гордый человек, гордый в лучшем смысле этого слова, который близко к сердцу принимал чужую беду, но не любил сетовать на собственные проблемы.

Неожиданно Дженнифер поймала себя на том, что стиснула зубы. Она тотчас машинально сделала еще один глубокий вдох и вышла из машины.

С появлением новой автострады, еще теснее связавшей Бриджтон с остальным миром, в город пришла и новая, современная промышленность. В некотором роде это был местный эквивалент калифорнийской Силиконовой Долины. Выстроившиеся в ряд колониальные особнячки неожиданно превратились в престижное и дорогое жилье, которое стало пользоваться особым спросом у молодых энергичных «яппи», переселившихся сюда вслед за новыми фирмами и предприятиями. На фоне сверкающих свежей краской фасадов, отремонтированных вплоть до дверной ручки, резко выделялась дверь, ведущая в жилище Майкла, — старая, местами с облупившей краской.

Дженнифер дважды постучала в нее колотушкой. Майкл был слегка глуховат, так что гостья знала, придется немного потоптаться у порога, прежде чем ей откроют. Как ни странно, дверь отворилась почти мгновенно, и девушка привычно, не глядя, шагнула в прихожую со словами:

— Господи, Майкл, вот уж никак не ожидала, что ты…

— Майкл в постели, наверху. Утром ему стало плохо.

Несмотря на резкий, неодобрительный тон, мужской голос прозвучал до боли знакомо, почти не изменившись за те десять лет, в течение которых ей не приходилось его слышать. Он буквально заставил ее окаменеть на месте.

— Мэттью… что ты здесь делаешь?

От волнения она даже стала заикаться и мысленно отругала себя за это. Черт! Неужели у нее и впрямь затряслись поджилки, словно у семнадцатилетней девчонки? Но к чему демонстрировать собственную слабость?

Дженнифер умокла на полуслове, тем более что Мэттью предостерегающе покачал головой и, отворив дверь, ведущую в старомодную гостиную, жестом пригласил войти.

Она, пребывая в полной растерянности и отчаянно пытаясь взять себя в руки, покорно последовала за ним. Господи, сколько лет пролетело с тех пор, как им пришлось расстаться.

Когда они познакомились, Дженни была юной, наивной первокурсницей. А Мэттью Эггермонт — высокий красивый парень, сердцеед — к тому времени уже получил степень магистра и приступил к работе над диссертацией.

Женская половица университета повально сходила по нему с ума. Даже в толпе своих сокурсников — пестрой и шумной, где каждый стремился выделиться и гордился своей индивидуальностью, — он оставался единственным в своем роде, будучи на голову выше всех в буквальном и переносном смысле. Ростом под два метра, он был не только самым рослым из парней в университете, но и едва ли не самым великолепным.

Мэттью отличался той редкой мужской красотой, которая мгновенно приковывала к себе женские взгляды. Вдобавок к божественно правильным чертам лица, голову Мэттью украшали густые, до плеч волосы. А если прибавить к его росту и идеальному телосложению поразительной голубизны глаза, то стоит ли удивляться, что мечты о нем и самые страстные фантазии хотя бы раз, но посетили любую из представительниц женской половины университета, от первокурсницы до аспирантки.