Моника Хатчингс - Ветер надежды Страница 4

— Вы не так уж скоро хватились меня. А я могла свалиться за борт и утонуть!

Мервин поднял брови:

— Господи, ты же умеешь плавать! И в любом случае считается, что женщины на яхте могут сами позаботиться о себе, иначе они превращаются в обузу.

Саймон Чэпмен с любопытством посматривал то на дочь, то на Мервина.

— Довольно, Бенни, — сказал он. — Ты уже достаточно позабавилась — напугала нас до смерти. Мы обыскали на яхте все углы, пока не догадались, куда ты делась. Давай иди сюда.

— И как же я до вас доберусь? За последние полчаса у меня не выросли крылья.

— Зато, похоже, у тебя отросли рога, как у бодливой коровы, — заметил Мервин.

Чэпмен оперся о борт ялика.

— Прекрати, Мервин! Помоги ей. Ты же знаешь, что женщины готовы препираться всю ночь напролет.

Мервин невольно бросил взгляд на свои отутюженные габардиновые брюки.

— Для этого Мервину придется снять брюки. — Бенита от души наслаждалась ситуацией.

— Забирайтесь ко мне на плечи, — внезапно заговорил Мартин, — и я перенесу вас в ялик.

— Но я не хочу уходить отсюда, — сказала Бенита и с упреком посмотрела на Мартина, словно хотела сказать: «А я-то думала, что вы на моей стороне».

— Да ладно, хватит тебе, Бенни! — добродушно воскликнул ее отец. — Кончай мутить воду!

— На этой лодке не хватит места для троих. Мы ее потопим.

— Не в такой спокойный день. Ради Бога, скорей! — раздраженно бросил Мервин.

Мартин закатал вылинявшие брюки, спрыгнул за борт — и увяз в песке по колени.

Бенита торжествующе взирала на него с покосившейся палубы шлюпа.

— Ну что, там мягко?

— Забирайтесь ко мне на плечи. Сделайте пару шагов, и вам это удастся.

— Я вешу больше девяти стоунов! — жизнерадостно заявила Бенита.

— Это всего лишь детский жирок, — бесстрастно заметил ее отец. — В твоем возрасте твоя мать была точно такой же.

— Девять стоунов — это не вес, — сказал Мартин.

— Когда я сяду на вас верхом, вы почувствуете этот вес. Мы оба увязнем в песке и застрянем тут навсегда. Кстати, почему вам так не терпится от меня избавиться?

— Ну, если хотите знать, на моем судне я привык быть один.

— Вам не кажется, старина, что вы довольно грубо разговариваете с леди? — запротестовал Мервин.

— Это звучало бы грубо, если бы она была леди, — сказал Саймон Чэпмен, разглядывая наряд дочери с одобрением и одновременно с осуждением.

— Вы все ведете себя отвратительно, да еще в мой день рождения!

Бенита с гордым видом перемахнула через поручни шлюпа и прыгнула на мель как можно дальше от Мартина. Она провалилась в песок почти до талии.

— Быстрее двигайтесь ползком! — закричал Мартин. — Иначе вас засосет!

Он, то подталкивая, то волоком таща Бениту за собой, добрался до края мели, где две пары рук уже тянулись к ней над бортом ялика.

— Ты вся в грязи, — небрежно бросил Мервин.

— Зато ты нет, а это самое главное, — огрызнулась Бенита.

Глава 2

Мартин снова перебрался через поручни на свой шлюп. Мервин завел подвесной мотор, и Саймон Чэпмен прокричал, перекрывая треск:

— Я прослежу, чтобы вам вернули ваши вещи. Спасибо за все, что вы сделали.

Ялик рванулся вперед, оставляя за собой пенистую волну. Бенита оглянулась через плечо и, вдруг улыбнувшись Мартину, помахала рукой — да так энергично, что чуть не заехала Мервину в глаз.

Мартин не спеша помахал в ответ, потом сел, закурил трубку и стал ждать, пока высохнут его штаны, а прилив тем временем подойдет к берегу.

Девушка забыла свою одежду — она лежала мокрой кучкой на столе рядом с морскими картами. Он аккуратно свернул карты в рулон. Потом снова услышал треск мотора и поглядел на «Черного лебедя». Ялик отваливал от яхты, однако на этот раз двигался в противоположном направлении, и, насколько Мартин мог разглядеть, в нем находился один Саймон Чэпмен. Это означало, что Бенита и ее друг остались на яхте одни. Мартин криво улыбнулся. Теперь они помирятся, решил он, девица только лает, да не кусает и к тому же без ума от этого парня.

Через несколько секунд он увидел, как от берега отошел катер яхт-клуба, за ним на буксире тянулся ялик с «Черного лебедя». Катером управлял один из работников лодочной станции, рядом с ним сидел Саймон Чэпмен. Они приближались к «Редкой птице». Человек в катере выключил зажигание и крикнул:

— Хватайте конец! Мы снимаем вас с мели!

Мартину не требовалось повторное приглашение. Катер, чихая мотором и вспенивая воду, перемешанную с песком, мало-помалу сдвинул шлюп с мели на более глубокое место в канале. Мартин быстро поставил парус.

— Спасибо! — крикнул он.

Чэпмен помахал ему рукой.

— Как вернетесь, загляните ко мне в клуб. У меня есть для вас предложение.

— Загляну очень скоро, — отозвался Мартин. — Слишком поздно для дальней парусной прогулки, да и прилив еще слабый. Я возвращаюсь на свою стоянку.

Чэпмен жестом показал, что понял его.

Часа через два Мартин в новых брюках и чистой рубашке подошел к зданию яхт-клуба. Ему не нужны никакие одолжения от Чэпмена, но бизнес есть бизнес. И если, как говаривал Дейв, что-то подвернется, не стоит сразу воротить нос.

Мартин открыл дверь и вошел. Большие эркеры, выходящие окнами на гавань, были заставлены столиками. Мужчины и женщины за ними пили и разглядывали суда, стоявшие внизу на якоре. Он сразу увидел Чэпмена, Мервина и Бениту и испытал нечто вроде шока. Чэпмен громко окликнул его, а Бенита помахала рукой.

Сейчас она была совершенно другой. Блестящие гладкие волосы высоко зачесаны надо лбом. Одетая в чрезвычайно элегантное платье из шелка в розочку, с корсажем на косточках, Бенита выглядела женственной и совсем не атлетически сложенной, как Мартину показалось сегодня днем. Выражение «английская роза» невольно пришло Мартину на ум, и он подумал: «Как могло случиться, что у этого коренастого лысеющего человека с бычьей шеей такая очаровательная дочка?»

Мервин развалился в плетеном кресле, вытянув длинные ноги.

— Что будете пить, Эвис? — без всякого предисловия спросил Чэпмен.

— О, с этим просто, Мартин пьет только пиво, — улыбнулась Бенита.

— А мне казалось, моряки предпочитают «Кровь адмирала Нельсона», — заметил Мервин, глядя в пространство.

— А что это значит? — спросила Бенита.

— Ром, дитя мое, — объяснил ей отец. — Ром. — И повернулся к Мартину: — Так что будете пить?

— Ничего, благодарю вас. — Мартину не хотелось тратиться на дорогие напитки, пока он не выяснит, зачем его сюда позвали.