Разговор с портретом (СИ) - "Белый Ирис" Страница 4

- Все хорошо, успокойся.

Оборачиваюсь и, уткнувшись носом в его грудь, умоляю:

- Не уезжай!

- Прости, ангелочек, я должен, - прижимает меня к себе крепче.

- Но почему? Почему ты нас бросаешь! - голос срывается от обиды и горя. - Кому ты должен?

- Богу и я вас не бросаю!

Непонимающе смотрю на него сквозь слезы.

- Любимая, пойми, я должен отработать твою жизнь!

- Что? - от удивления я забыла о слезах.

Он долго молчал, а когда заговорил, я не узнала его голоса.

- Ты была очень плоха. На вторую ночь в больнице мне сказали, что ты не выживешь. Что умрешь. И я впервые начал молиться. Я обещал, что если ты выживешь, я вернусь еще на один год службы. Ты должна понять, я обязан поехать!

Мне было плохо, больно и я сама не могу объяснить свои дальнейшие слова:

- Понимаю..., - киваю, отстраняясь от него - понимаю, что тебе стало скучно, и ты решил вернуться на службу, променяв нас на войну!

- Ты не права! - качает головой и тянется ко мне, но я отскакиваю в сторону со словами:

- Тогда не уезжай!

- Я не могу! - крик души, таким я его еще не видела.

И все. Три слова способные разбить сердце вдребезги и разрушить мечты.

- Уходи, - указываю на дверь, понимая, что только так могу себя защитить.

- Ангелина... - пытается вразумить, в глазах боль, но я сейчас просто не способна воспринимать чужие эмоции, со своими бы справиться.

- Я сказала, уходи! Уезжай на свою войну, если тебе так хочется, но в этот дом больше не возвращайся.

- Милая...

- Убирайся, я сказала! - кричу на всю квартиру, забыв о дочери, соседях и всем мире. Мне плохо, и мой мир рушится на глазах.

И он ушел, я же сползла по стене, сотрясаясь в рыданиях, и плакала очень долго. Меня не остановило даже появление дочки. Я просто прижала ее к себе, продолжая рыдать, а она... Она вытирала мои слезы и шептала, что все будет хорошо.

Весь следующий день я провела как во сне. Все ждала, что вот позвонят в дверь, открою, а там он, улыбается и говорит, что остается дома, что мы ему дороже и что все будет хорошо.

Пять... шесть... семь вечера. Я уже еле сдерживаю слезы, помня, что поезд в девять, значит не придет, значит уедет и его уже ничто не остановит.

- Мама? - дочка с испугом смотрит на меня, а я смотрю на часы и понимаю, что уже пять минут стою в одной позе с ножом в руках.

- Все хорошо, - кладу нож на стол и прижимаю ее к себе.

Плохо, как же мне плохо и как же жалею о своих словах. Зачем выгнала, ведь я жить без него не могу.

Звонок в дверь. Неужели...?

Бегу открывать, дочка следом, но это не он...

Клавдия Михайловна...

Усталая, с заплаканными глазами, полными отчаянья и боли:

- Он не вернется, ему некуда возвращаться... Сдался.

Хочется кричать, из глаз все же начинают течь слезы:

- Не реви, лучше иди к нему, ты нужна ему не меньше чем он тебе, - оборачиваюсь к дочери.

- Я побуду с ней. Иди же!

И я пошла, нет побежала. В том, чем была, старом застиранном платье, с опухшими глазами я бежала на вокзал, моля бога только об одном, чтобы успеть, чтобы он еще был там.

Вокзал... Куча народа, сумки, крик, гам, толкотня и все куда-то бегут.

Подбегаю к нужному перрону, времени без пяти девять, уже поезд должен стоять, но его нет. Неужели мои часы отстают?

- Девушка, вы ищете тридцать третий поезд? - старичок, еле движется, но все же улыбается и глаза такие умные и все понимающие.

- Да! - смотрю на него с мольбой. Скажи же, что поезд отменили, умоляю!

- Его перенесли на третий перрон, - будто чувствуя, о чем я мысленно молю, виновато произнес старичок.

- Это где? - в ужасе оглядываюсь, понимая, что не знаю куда бежать, а времени совсем мало.

- Там, - кивнул на соседний перрон.

- Спасибо! - бегу прочь.

Лестница, длинный переход, снова лестница, люди мешают, воздуха нахватает, а в голове только одна мысль. Не успею!

Где-то совсем рядом объявляют об окончании посадки на нужный мне поезд.

Боже помоги!

И вдруг знакомая фигура.

- Женя! - крик души.

Услышал, обернулся и бросился навстречу. Прижалась к нему. Целую лицо и руки, шепча:

- Прости меня. Я такая дура... Люблю тебя... буду ждать... ты только вернись, заклинаю вернись! Ради нас.

- Вернусь, клянусь тебе, вернусь, я тебя тоже люблю.

Поезд умчался непростительно быстро, а я... я так и стояла на опустевшем перроне, глядя на рельсы. Стояла и молилась, чтобы действительно приехал, пусть хромой, пусть без руки, главное живой и мой.

Только не судьба

Глава 5

Боже...

То появляется,

То растворяется

Облик твой святой,

Сжалься надо мной,

В дом верни солдата.

А за окном - весна,

А за холмом - война!

Ты умолял: дождись,

Ты обещал - вернись.

В грохоте выстрелов,

В горе неистовом -

Отзовись скорей,

Просто уцелей,

Приходи обратно!

Вернись!

Под огнём прорвись!

Из свинца воскресни!

Вернись!..

Отзовись скорей!

Мы должны быть вместе!..

За возвращение

Шаг для прощания.

Юрков Д. Вернись.

И снова ждала, опять молилась, плакала и просыпалась от кошмаров. Только теперь у меня был маленький ребенок, работа и... Тяжелая беременность. Врачи говорили, что мне нельзя нервничать, что мое давление может убить и меня и ребенка, грозились положить на сохранение, я отказывалась твердя:

- А дочку я на кого оставлю? Клавдия Михайловна уже не молода и я о них обеих забочусь!

Клавдия Михайловна же, следя за мной, чтобы я вовремя пила лекарства и хорошо питалась, стараясь тоже подрабатывать, чтобы я не так много работала, все время повторяла:

- Ничего, вот Женька вернется и все наладится. И сынишка здоровым будет и ты улыбаться, а не плакать!

Но жизнь, она жестока и редко балует нас счастьем. Похоронку принесли через сто двадцать семь дней. Четыре месяца и еще семь дней страха и ожидания, а потом раз и... Простите, его больше нет, даже тела показать не можем. Они попали в засаду. Выжившие еле ноги унесли. Тела погибших... Нам очень жаль, враг сбросил их в яму и сжег. Нам нечего вам показать. И ехать туда небезопасно.

Все это я узнала позже, выйдя из больницы, а тогда, увидев капитана с хмурым лицом и услышав, что Женя больше не вернется, я ощутила такую острую боль в сердце и животе, что просто потеряла сознание.

Очнулась уже без живота. На вопрос, что с моим малышом увидела, как врачи отводят глаза и все поняла. Я плакала по сыну, думая, что его отец так и не возьмет его на руки, не поведет на рыбалку и в зоопарк. Что со мной было в те несколько часов, какой маразм нашел, я до сих пор понять не могу. Я просто забыла о сообщении и лишь когда пришла Клавдия Михайловна с дочерью вдруг осознала. Он не вернется. Его просто больше нет.

Что было дальше, иначе, как истерикой не назовешь. Сестрички крестились и с ужасом смотрели на меня, а я, накачанная успокоительным, рыдала в голос, умоляя вернуть мне мужа.

Боль рвала меня изнутри и мне не хотелось жить, но опять же Клавдия Михайловна не дала мне окончательно расклеиться, дала оплеуху и рявкнула:

- Приди в себя! У тебя дочь осталась и ты ей нужна! Посмотри на нее, ты ее напугала до смерти! Думаешь, мой сын понял бы такое твое поведение, ты жена офицера, в конце-то концов!

Нахожу дочку глазами и понимаю, что не просто напугала ребенка, а вызвала такую же истерику как у меня, только она пока не понимает, почему плачет. Плачет мама, а значит и она.

Не хочу, чтобы она плакала, не хочу, чтобы ей было плохо, он бы не понял, не одобрил.

Откуда взялись силы, не знаю, наверное, все же существует эта пресловутая материнская сила. Просто, в один момент я рыдала, а в следующий уже вытирала слезы и звала к себе дочку.

Из больницы я уходила с потухшим взглядом, диагнозом, что больше детей у меня не будет и мыслью, что жить надо, хотя бы ради Жени.