Кей Мортинсен - Всё вернётся Страница 4

Забыв о своих гостях, она смотрела на сад, и в ее мозгу звучал вопрос: почему?

Почему отец, с которым у нее были очень близкие отношения, хранил это в тайне от нее? Почему, сколько она себя помнила, он ни разу не уезжал из Италии? Может, он ненавидел свою бывшую родину, или была другая, более страшная причина, заставившая его отвернуться от своей страны?

Несмотря на теплый вечер, Рената почувствовала озноб. Это была тайна, которую она во что бы то ни стало, хотела раскрыть.

— Там женщина на кладбище! Она бросает пыль! И у нее горб на животе!

Томми, необычайно возбужденный, вбежал в церковь, словно за ним гналась стая волков. Он был одет по-воскресному, но уже успел испачкать праздничный костюмчик. С горящими глазами мальчик ворвался в служебное помещение и резко затормозил, остановленный суровым взглядом отца, который пил традиционный кофе после службы.

Прошло две недели с того дня, как Мартин узнал, что он незаконный наследник Гринвуда. Он обещал матери не торопиться с выводами. Теперь все дни и ночи он только и делал, что задавал себе бесконечные вопросы, и каждый раз, когда он приходил к какому то решению, его начинала заедать совесть.

Радость приносил только Томми. Мартин улыбнулся сыну, подумав, что уже привык к его своеобразной детской речи. Наверное, увидел женщину в положении, решил он.

Извинившись перед отцом Джозефом, Мартин поставил кофейную чашку на стол и решил выяснить, что увидел Томми на кладбище при церкви.

— Почему ты решил, что она бросает пыль? — спросил Мартин, коснувшись ладонью оживленного личика сына.

В эту минуту он вдруг понял, почему его мать пожертвовала стольким ради него. Дети держат в своих ручонках психику, сердце и мозг родителей. Ради них родители готовы пройти через ад, отдать все, лишь бы сделать их жизнь счастливой. Это врожденный инстинкт, заставляющий человека защищать своего ребенка, его будущее от всех невзгод.

— Она сумасшедшая, — чуть пришепетывая, объявил Томми. — Говорит что-то и плачет.

— Плачет? — Мартин нахмурился и обменялся озабоченным взглядом с отцом Джозефом. — Джо, я, пожалуй, пойду взгляну на эту женщину. Может, смогу помочь чем-то.

Мартин взял сына за руку и размашистым шагом направился к выходу. Мальчик вынужден был бежать за ним.

Все восприняли это как должное. Небольшая группа прихожан, собиравшаяся после обедни выпить кофе или чай, всегда и во всем полагалась на Фарино. Так поступали и их предки — вольно или невольно — в течение полутора столетий. Хотя нынешний хозяин Гринвуда, по всеобщему мнению, был настоящей жемчужиной в короне старинного рода Фарино.

Выйдя из храма во двор, где под каменными плитами с медными табличками лежали многочисленные предки этого семейства, Мартин благоговейно задержал дыхание, хотя видел семейное кладбище каждый день. За небольшим церковным двором виднелись крыши коттеджей арендаторов, солнце золотило белые каменные ограды. За домами раскинулся великолепный парк. Мартин знал, что владеет этой красотой, и это чувство наполняло его гордостью.

Воскресная тишина нарушалась веселым пением птиц и приглушенным жужжанием пчел, собиравших нектар с многочисленных цветов. Мартин почувствовал внезапный приступ невыразимой любви к этому месту. Они были неразрывно связаны между собой, Гринвуд был частью него — его тела, души, сердца и ума. Законный или незаконный, Мартин все равно был временным служителем, призванным сохранить и приумножить богатство семьи, а затем передать его своему сыну.

— Ее нет, папа! Она заколдовала себя невидной? — спросил изумленный Томми.

— Невидимой, — машинально поправил его Мартин. — Пойдем, посмотрим.

— Но ты не сможешь увидеть ее, — резонно возразил мальчик.

Мартин засмеялся.

— Ты прав! Может, там будет какой-нибудь колдовской знак?

Они отправились на поиски странной женщины. Томми все время забегал вперед, пытаясь первым напасть на след незнакомки. Мартин с улыбкой наблюдал за сыном, и его сердце таяло от любви к нему.

Женщину они увидели за огромным старым дубом, ветви которого были настолько массивными и тяжелыми, что под них поставили специальные подпорки. Незнакомка сидела на корточках около каменной плиты, поэтому Мартин не смог увидеть пресловутый горб на ее животе. В какой-то момент женщина повернула голову, и он успел увидеть ее лицо. Мартину показалось, что ей не больше двадцати пяти лет.

Одета она была необычно — в длинную летящую юбку и облегающую блузку, полы которой спускались чуть ниже талии. Вокруг шеи с элегантной небрежностью был повязан длинный шелковый шарф.

Ее светлые волосы были пострижены у дорогого мастера, их шелковистые пряди мягким полукругом свисали вперед, когда женщина время от времени наклонялась, чтобы провести длинными тонкими пальцами по покрытому лишаем каменному надгробию. Я бы не назвал ее сумасшедшей, подумал Мартин, заинтригованный ее утонченностью и красивой внешностью.

— Она трогает могилу! — в ужасе прошептал Томми. — Наверное, слепая!

Мартина беспокоила поразительная способность сына делать самые невероятные, нелепые выводы.

— Шшш. Больше ни слова. Понял? Оставь это мне.

Томми комично сжал губы, как бы показывая, что рот у него на замке. Мартин спрятал улыбку. Как он любит своего сына! Он поступил абсолютно правильно, решив сохранить поместье за собой. Как всегда, при этой мысли в глубине души Мартина шевельнулся протест, но он постарался не обращать на это внимания.

Мартин знал, что он будет лучше управлять Гринвудом, чем порочный Стив. Свое право на наследство он заработал нелегким трудом. Самозванец, шарлатан, лжец! — настойчиво продирался через все резоны предательский голос.

Вот еще одна могила с неразборчивой надписью. Рената была близка к отчаянию, она начинала сомневаться, что ей удастся найти следы семьи ее отца. Прижимая к себе урну с прахом, Рената опустилась на корточки перед следующей могилой и стала разглядывать надпись, надеясь, наконец, увидеть имя Фарино. Но и эту плиту не пощадило время.

С тех пор, как Рената приехала в Гринвуд, у нее возникла жгучая потребность найти свои корни. Здесь ее окружали тишина и покой, их целебная аура благотворно действовала на ее страдающее сердце. Вся округа, казалось, дремала в это тихое воскресное утро. Белые домики с красными черепичными крышами купались в теплых лучах утреннего солнца, весенние цветы подставляли свои головки под его мягкое тепло. Уставшая от долгой дороги Рената отдыхала среди этого буйства красок.

Многое здесь напоминало ей то место в Тоскане, где они жили с отцом. Над каменной оградой склонилась магнолия, и опавшие лепестки ее цветов усыпали всю дорожку. Напротив церкви стояли две деревянные постройки — салун и почта. За ними начинался луг с прудом, в котором плавали утки.