Полюби меня - Катерина Сергеевна Снежная Страница 4

– Примерно месяц назад, – сообщила Снежана, прикидывая, что компания почувствует финансовый убыток только в квартальном отчете. Сейчас же, когда только начался новый финансовый год, ничего не ясно. Шесть человек не так уж много, чтобы не отследить и не выявить предателя. – Кто?

– Два секретаря, ты их знаешь, Алина и Маша, главный ГИП, проектный ГАП и мы, – сказал Владимир, кивая.

– Та самая новенькая. На испытательном сроке, – Владимир улыбнулся, эта девушка казалась прелестной. Ему нравилось, как она краснела от забывчивости о мелких поручениях и в то же время очень ответственно подходила к работе. Ее взяли в компанию с перспективой роста. Через пять лет компания планировала расширение в Азиатском регионе и им нужен был талантливый топ, знающий языки и нюансы организаторской работы, а так как компания предпочитала растить свои кадры, то новичков брали с расчетом на будущее.

Макс сразу же понял, что речь о Маше. Внести изменения в проект она не могла, для этого нужны были профессиональные знания, но она могла помогать.

– И мы не знаем, были ли внесены изменения в проект, – продолжил Алексей Скалов, обрывая его мысли. – Как видишь, проект секретный. И нам нужно знать до экспертизы, какие были внесены в него изменения и были ли они вообще.

Макс открывал папки, бегло просматривая содержимое, с каждой секундой все больше проникаясь нескрываемым изумлением.

– И что вы хотите от меня?– спросил он, уже зная ответ, и не будучи готовым его услышать.

– Сколько времени уйдет на проверку? И возьмешься ли?

Макс ослабил галстук, чувствуя, как покрываются пятнами щеки.

– Год, наверное, – сообщил он. – Если проверять будет один.

– Сколько времени до экспертизы? – спросил Алексей брата.

– Девять месяцев, – ответил тот, тоже глядя на Макса. – А если со сверхурочными? Я тоже подключусь.

– Почему выбрали меня?

Макс уже и сам знал ответ, традиционный в такой ситуации: отличник, лучший студент, жадный до карьеры, талантливый и прочее.

– Если справитесь, – проговорил Алексей, посмотрев на Снежану, пишущую на листке бумаги цифры. – Получишь вот такую премию.

Женщина протянула листок, и у Макса округлились глаза. Цифра была очень внушительной.

– Но будем только работать и спать, – сообщил Владимир, видя насколько Макс ошеломлен. – Один выходной, любой день на неделе, все же люди. Согласен?

Он согласился. У его семьи, живущей в пятидесяти километрах от города, никогда не было возможности купить даже машину, не то, что квартиру сыну. И ему, студенту, живущему в общаге, предложенный куш казался баснословным. С этим, немного подкопив, можно было купить однокомнатную квартиру. Разве плохо за полгода работы? В тот момент он думал, что этот шанс нельзя упускать.

И недели полетели как один день, в сплошных расчетах, проверках и перепроверках в кабинете вице-президента.

И все это время Маша была рядом и далеко. Если вызывали ее, чаще приходила Алина, и так изо дня в день, с понедельника по пятницу. В субботу и воскресение у него появлялась возможность осмотреть ее рабочий стол. Оказалось, она довольно аккуратный человек: на столе не бывало мусора, скопления бумаг или чего-то личного, кружку она убирала в тумбочку, и на ней не образовалось ни единого слоя кофейного налета. Бывали напоминалки на рабочей неделе, но они присутствовали всего пару дней, а затем отправлялись в мусорную корзину. У нее уставали ноги, и она часто работала в балетках, простых черных, без украшений, но к генеральному и вице-президенту надевался строгий каблук.

Макс приходил после пар, к двум часам дня, и уходил в два ночи.

Спустя два месяца, она зашла к нему после шести, остановившись в пороге. Он поднял глаза, рассматривая ее фигуру. Он так много работал, и у него так давно никого не было, что она показалась ему сверх меры привлекательно-сексуальной, женственной, желанной. Мысли Макса потекли в сторону фантазий, мысленно раздевая ее, представляя цвет нижнего белья, вспоминая форму груди под ладонями, заставляя его в какой-то момент встать и двинуться к ней на встречу.

– Я беременна, – произнесла она полушепотом.

Пару секунд Макс стоял и соображал, вырванный из наваждения. А при чем тут он?! Конечно, он не забыл, но было столько дел и работы, что та встреча казалась такой давней, что уже можно было родить за это время. Она стояла и продолжала мяться, не зная, куда деть руки, сцепляя и расцепляя пальцы.

Макс подошел к ней, навис, разочарованно заглянул в глаза.

–Ты опять вздумала мстить?

Ее взгляд, упиравшийся в пол, с медленным трепетанием ресниц поднялся по его ногам, груди, задержался на губах, и Маша, сглотнув, покраснела.

– Нет, – уже бледнея, закачала она головой, впервые в жизни не чувствуя ног. – Прости. Я просто не знаю, что делать.

А Макс уже знал, что могло так быть. Он глубоко вздохнул.

Когда они тогда выпили по фужеру вина за перемирие, девушка раскраснелась, дыша немного чаще, чем обычно, стараясь собраться с мыслями. И Макс отметил, что глоток, сделанный им, возымел на него странное действие, слишком сильное для обычного вина. В теле появилась приятная расслабленность, мысли о делах испарились, и на лице появилась неопределенная улыбка. Она молча смотрела на него и тоже безмятежно улыбалась, казалось, что им нечего было друг другу сказать. Они столько досаждали друг другу, точнее она ему, что ему даже трудно было поверить, что теперь это ушло навсегда. Они выросли. А вместе с детством ушли и детские обиды, по крайней мере, он на это надеялся.

Маша, выпившая весь фужер, почувствовала необычайный прилив легкости. Было что-то необыкновенное в том, чтобы сидеть со своим школьным врагом, пить с ним вино, не вспоминать старое и, наконец, зарыть топор войны. Пару минут она вспоминала свои проделки и наказания, и в какой-то момент испытала странную щемящую грусть и нежность к Максу. Ведь по большому счету, Макс был благородным врагом. Он никогда не обижал ее зря, никогда не подставлял и не задирал. Провокатором всегда была она, и теперь ей было даже слегка стыдно, на этой волне чувств она неожиданно встала и подошла к нему, сидящему на диване, наклонилась и прижалась к губам, озорно глядя ему в глаза.

Даже подумать не мог, что она после того раза когда-нибудь захочет вновь повторить. Осуждая себя за тот поступок, он несказанно удивился этой ее выходке, в очередной раз поражаясь ее импульсивности и бесшабашности. Маша больше ничего не предпринимала, лишь пару секунд прижимаясь, заглядывая в расширенные зрачки