Джейд Ли - Пикантное пари Страница 40

– Значит, выпьем прямо из бутылки, – сказал он весело, и своей радостью он был обязан скорее ее румянцу, чем предстоящей выпивке.

– Барон оставил поднос наверху лестницы, – сказала София и выскользнула из комнаты.

Энтони считал секунды до ее возвращения. Он досчитал до ста четырех, когда она вернулась с большим подносом в руках, на котором лежали хлеб и сыр.

– Это будет настоящий пир, – сказал он, не сводя с нее глаз.

И снова он заметил, как ее кожа порозовела. Она поставила поднос между ними и уселась на тюфяк. Принявшись за хлеб, сыр и, разумеется, бренди, Энтони вдруг почувствовал, насколько он голоден, и с удовлетворением отметил, что София, похоже, тоже сильно проголодалась.

Они энергично приступили к трапезе, поглощая пищу в молчании. Не раз он ловил на себе ее задумчивый взгляд, но она быстро отводила глаза в сторону, и ему оставалось лишь гадать, о чем она думала. Как он и предполагал, ее гнев не задержался надолго, и сейчас она, похоже, чувствовала себя более раскованно в его присутствии. Ее холодная сдержанность словно таяла, с каждой минутой она все больше отогревалась в дружеской обстановке.

Она даже не стала возражать против вульгарного распития бренди прямо из бутылки, лишь печально улыбнувшись перед тем, как приложиться. И он, в конечном счете, был рад, что она не стала придерживаться условностей.

В общем, все шло на лад, и он радостно предвкушал наступление ночи, когда София наконец сообщила ему, о чем думала. В эту минуту его надежды рассыпались как карточный домик.

Глава 9

Стряхивая со своих ладоней хлебные крошки, мыслями София была сосредоточена на другом, а именно на привлекательном мужчине, сидевшем рядом с ней на кровати. Она тихонько вздохнула. Лучшее слово, которое характеризовало Энтони, – мужественный. Даже его хромота не уменьшала этого достоинства в ее глазах. Хромота никак не помешала ему спасти ее на петушиных боях. Не помешала она ему также без устали приводить ее жизнь в смятение, с тех пор как она уехала из Лондона.

И все же она не могла заставить себя не беспокоиться о нем. Что, если он перенапрягся? Что, если…

Она безжалостно пресекла эти мысли. Не следует думать об этом, когда есть нечто более важное, о чем следует позаботиться, – приближающееся утро.

– Как вы думаете, есть ли возможность как-то спасти мою репутацию? – спросила она, и ее голос прозвучал неестественно громко в маленьком помещении.

Майор ответил, не раздумывая:

– Если только вы не выйдете за меня?

Она кивнула.

– Не выйду.

Прикусив губу, она подняла поднос с кровати и поставила на пол. «Неужели мне и вправду придется выйти за майора? – раздумывала она. – Если это так, то какие это у меня вызывает чувства?»

Судя по тому, что он сказал, его размышления текли в том же русле.

– Неужели это такая ужасная судьба? – спросил он сдержанно. – Я не чудовище. Я вообще не знаю другого человека, который стал бы дворецким, дрался бы с тренированными петухами, отправился в тюрьму, и все только для того, чтобы оказаться в норе священника.

Она осторожно поставила пустую бутылку из-под бренди на пол, оттягивая минуту, когда ей придется отвечать. Софи, тихо надеялась, что ей как-нибудь удастся избежать предстоящего спора, но одного взгляда на его решительное лицо хватило, чтобы понять: он добьется от нее ответа. Сейчас, прежде чем она сможет привести в порядок свои суматошные мысли.

София предприняла отчаянную попытку оттянуть этот раз говор:

– Вы действительно хотите тут это обсуждать?

– Нет, – пылко возразил он. – Я вообще не желаю это обсуждать. Я хотел бы отправиться в Индию. Но чтобы рядом со мной была моя жена.

Ее ладони сжались в кулаки, злость наконец пересилила ее самообладание.

– Ну так подыщите себе юную гусыню и дело с концом, Энтони! Боже праведный, как я устала от этого спора! Зачем вам понадобилась именно я?

Она намеревалась отойти от него, но ее движения стал медленными, бренди оказал на нее влияние большее, чем она думала. Он легко поймал ее за руку и привлек к себе.

– Потому что вы леди, София. В полном смысле этого слова. И только леди может представлять корону так, как она должна быть представлена.

Вырвавшись, она крепко обхватила себя руками. Она вообще-то не знала, что хотела от него услышать. Определенно, она это и ожидала. Он ценил ее невозмутимость, которую она проявляла в госпитале. Он был с ней, пока она совершала все эти безумства в последние дни. Короче говоря, ему нравилось все то, что она ненавидела в своей жизни. В этом и заключалась причина, по которой он хотел на ней жениться.

На глаза Софии навернулись слезы, и она быстро заморгала, отгоняя их.

– Я не леди, майор. Вы этого до сих пор не поняли? Разве леди может напиться допьяна? Разве леди посещает петушиные бои? Разве леди сидит в тюрьме и пьет бренди прямо из бутылки?

– Да, она все это делает, если она – это вы.

Она вдруг почувствовала, что не может больше на него смотреть. Не может больше смотреть ему в лицо, видеть его искреннее выражение, зная, что он желает Софию, которой не существует. Она уничтожила ту холодную разумную женщину. София поднялась на ноги и принялась мерить короткими шагами крошечную комнатку.

– Вы говорите ерунду.

– Тогда мы прекрасная пара. Вы делаете то же самое. Обернувшись, София уставилась на него, по привычке выпрямив спину. Она устала, и от выпитого бренди у нее довольно-таки сильно плыло перед глазами, но она не желала садиться. Единственным местом, где она могла сидеть, была кровать.

Рядом с Энтони.

Но этого делать она не собиралась. Он производил на ее чувства странное воздействие. При том, что он проявлял невероятное упрямство и невиданную властность, она в его присутствии переставала все это замечать. Все, о чем она могла думать, как чудесно оказаться в его объятиях, ощущать, как его руки прикасаются к ней.

Он подался вперед, как будто бы для того, чтобы обнять ее так, как она воображала.

– София… – промолвил он.

– Пойду отнесу поднос на лестницу, – вдруг сбивчиво заговорила она. – Незачем приманивать сюда крыс остатками сыра.

Сказав это, она схватила поднос, взяла в руку свечу и умчалась. Все дело заняло у нее считанные секунды, но она задержалась на верхней площадке лестницы значительно дольше. Барон оставил здесь другой поднос, на этот раз с плошкой воды и полотенцем. Она осмотрела все это, тем временем размышляя и пытаясь разобраться в своих противоречивых чувствах.

Для нее это было крайне нехарактерно. С тех пор, как в ее жизни появился майор, она безрассудно бросалась из одной скандальной истории в другую. Ее саму пугало то, какой безумной она стала. То, что начиналось простым символическим ритуалом, закончилось в тюрьме.