Джина Кэйми - Измены Страница 41

Перебирая волосы, он подтянул ее лицо к своему.

— Все это время мне так тебя не хватало. Ты такая прелестная.

Медленно он водил языком по ее губам.

— Я теперь могу пробовать тебя во сне, ты знаешь? Всю тебя.

Лорис боролась с собой, стараясь не принимать к сердцу слова любимого, но чувственные воспоминания, которые они пробуждали, отражались в ее глазах, и Кэл увидел это. Он хотел ее поцеловать еще раз.

— Нет, Кэл, не надо.

Она возмутилась, с какой легкостью он применил к ней силу.

— Это нечестно.

— Да, ты права, — медленно отпуская ее, сказал он. — Лучше я не стану начинать того, что не смогу закончить.

— Для тебя это не проблема. То что начнешь со мной, ты можешь закончить с женой.

Он отпрянул в удивлении.

— Это то, что ты думаешь обо мне… о нас?

— Твои двадцать минут истекли.

— Позволь мне беспокоиться о времени, о'кей? Ты только ответь мне на вопрос, Лорис. Ты действительно так думаешь?

— Да. И я… я не хочу больше видеть тебя, Кэл.

Он стал очень тихим, его лицо потемнело. Потом без слов он поднялся и пошел к вешалке. Сердце ее бешено забилось, она захотела взять свои слова обратно. Вместо того чтобы набросить на себя пальто и выскочить, как она ожидала, он потянулся к боковому карману и достал пачку сигарет и зажигалку. Стоя спиной к ней, он прикурил сигарету и несколько раз глубоко затянулся.

— Скажи мне что-нибудь, наконец, — сказал он, окутывая дымом свои слова. — Если это все, чего я дожидался, сидя дома, тогда что я здесь делаю?

Он бросил пачку сигарет и зажигалку на стол рядом с пепельницей, которую она держала исключительно для него.

— Если бы у меня было с ней то, что с тобой, зачем бы мне нужно было что-то еще?

— У тебя, очевидно, все еще есть что-то с ней.

— Да. У нас общий сын. Это единственная вещь — единственная, — которую она дала мне, и я всегда ей буду благодарен за это. Я не собираюсь оправдываться в этом. Но то, что я чувствую к тебе… у меня никогда не было такого с ней. Я клянусь Богом, Лорис! Я никогда не любил так женщину, как люблю тебя. Я никогда не знал, что могу так любить.

Это признание не было легким для Кэла.

— Ты не веришь этому?

— Я не знаю, во что теперь верить, ты поставил меня в тупик. — И Лорис заплакала.

— Лорис, ты лучшее, что когда-либо случалось со мной. Если бы я знал, я бы закрутил бы это, как всегда делал, я… я не знаю, что я должен делать.

Он тер лоб, стараясь снять напряжение над глазами.

— Я уже давно знал, что должен принять решение. Я много думал об этом. Но не имеет значения, что я сделаю: в любом случае я ударю того, кого люблю.

В тишине, последовавшей за словами-колебаниями Кэла, Лорис пыталась выпутаться из-под того воздействия, которое они произвели на нее.

— Я должна уйти, — сказала она. Голос ее становился все громче. — Чем дольше я тебя вижу или даже говорю с тобой, тем труднее мне будет порвать.

— Лорис, я…

— Мне предложили работу с местной компанией в Питсбурге. Я собираюсь принять его. Это единственный путь.

— О Боже, не делай этого! Пожалуйста, не делай!

Она была слишком ошеломлена болью в его голосе и слезами в его глазах, чтобы что-то ответить. Кэл взял ее за плечи и крепко прижал к себе.

— Я хочу, чтобы мы жили вместе… так же, как и ты. Только дай мне время. Я найду выход.

Слеза катилась по его щеке в уголок рта. Она попробовала ее, когда он на прощание поцеловал ее.

— Я обещаю, — сказал он.

Лорис выключила микроволновую печь. Кэл задерживался, а ей так не хотелось, чтобы курица, которую она зажарила на обед, остыла. Рис был тоже готов; салат давно уже ожидал в холодильнике. Она недоумевала, какие еще у него появились проблемы, и связаны ли они с их сегодняшней встречей.

Лорис услышала, как ключ поворачивается в замке. Не успел Кэл закрыть за собой дверь, как она бросилась ему на шею.

— Я уже не думала, что увижу тебя сегодня.

Он отпрянул.

— На улице моросит. Я весь мокрый.

— Мне все равно.

— Ты испортишь свое красивое платье. Вот.

Он протянул ей коричневый бумажный пакет.

— Я заехал за бутылочкой У.О.

— У меня немного осталось.

Она всегда держала под рукой бутылку его любимого напитка. Пакет оказался тяжелей, чем она ожидала. Она заглянула внутрь.

— Там что-нибудь еще?

— Я купил тебе две бутылки вина.

— О, спасибо.

Пока Кэл снимал куртку, Лорис прошла на кухню.

— Там еще не пошел снег?

— А что, ожидается снег?

Лорис засмеялась.

— Ты не слышал сводку погоды? Предупреждают о шторме. Они ожидают его силу в 10–12 баллов.

— Боже, это то, что мне просто необходимо.

Его мрачный тон насторожил ее, и она изучающе посмотрела на него. Она так обрадовалась, увидев его, что не заметила его напряженного и побледневшего лица.

— Что-то произошло, Кэл?

Он посмотрел на нее тяжелым взглядом.

— Лучше поставь бутылки.

— Что такое? Что случилось?

— Она все узнала о нас.

— Боже мой, но как…

— И это еще не все.

Его голос дрогнул, и он резко провел пальцами по волосам.

— Мне на самом деле надо выпить. Тебя не затруднит сделать мне?

— Нет… конечно, нет.

— Спасибо.

Он неожиданно повернулся и пошел в гостиную, ссутулив плечи, что было совсем не в его манере.

Голова Лорис лопалась от вопросов. Когда она делала его обычный напиток, — много У.О., смешанного с небольшим количеством воды — ее руки были непослушными, почти деревянными. Она сделала такой же и себе, хотя очень редко пила крепкие напитки. Она предчувствовала, что ей это сейчас не помешает.

Когда Лорис внесла бокалы, звук дождя, с силой разбивающегося об окна, заполнил тишину в квартире, по непонятной причине делая ее еще более тяжелой. Она ожидала увидеть его уютно сидящим на кровати, как обычно, подперев подушку и вытянув ноги. Вместо этого он сидел, напряженно выпрямившись на ручке кресла, уставившись в никуда невидящим взглядом.

Она сжалась от неожиданности, парализующей тревоги.

Такое чувство было слишком знакомо ей, она испытывала его раньше только при пробуждении. В детстве ее мучили ночные кошмары, которые были настолько реальными, что она часто недоумевала: неужели она до сих пор переживает забытую травму? Каждый раз, приходя в сознание, ее сердце учащенно билось, она обливалась потом, но ужасные видения растворялись раньше, чем она могла провести какую-либо связь, она всегда выходила из них с мучительным чувством потери и с тем ощущением, которое охватило ее сейчас, при виде Кэла, полностью отрешенного от нее. Казалось, ее не существует.