Энн Мэтер - Вересковая пустошь Страница 44

Домине нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду? — Ее голос дрогнул.

Джеймс вздохнул:

— О, Домине, пожалуйста, не надо все усложнять — мне и так нелегко. Я знаю, о чем ты подумала… Это не так. Я хочу тебя, ты мне нужна, я не отрицаю это, но ты еще слишком молода, чтобы сделать выбор. Ты не можешь быть уверенной, что тебе нужен именно я, понимаешь? Я не могу взять на себя риск разрушить твою жизнь. Если мы поженимся, я уже не смогу отпустить тебя!

— И… и что ты предлагаешь? — натянуто спросила она.

Джеймс пробежал рукой по волосам.

— Мы подождем, пока тебе исполнится двадцать. Мне будет тогда тридцать девять. Разница в возрасте уже не будет казаться такой непреодолимой!

Домине вздрогнула:

— А если я откажусь?

Джеймс глубоко затянулся сигаретой, выпустил дым сквозь зубы и сухо ответил:

— Это твое исключительное право.

Домине пристально смотрела на него. Как ей удалось заставить этого упрямца разглядеть, что она не похожа на других девушек? У нее совсем иные заботы. Ей не нужны развлечения и волнующие приключения — то, о чем мечтают все подростки. Развлечением для нее было скакать по диким просторам вересковой пустоши, настоящим приключением — быть рядом с мужчиной, которого она любила.

Желая причинить ему такую же боль, она сказала:

— Винсент Морли предложил мне выйти за него замуж. Я сказала, что подумаю.

Джеймс молча курил, рассеянно глядя на скалы и море вдали. Домине наблюдала за ним, любуясь четким профилем, густой темной копной волос. Она любила в этом мужчине все с такой силой, что сердце разрывалась на части. Неужели он не видит этого? Разве он не чувствует ее любовь?

— Ты слышал, что я сказала? — холодно спросила она.

Он повернулся к ней, и она увидела гримасу боли на его лице.

— Слышал. Ты уже подумала?

— Да, — прошептала она. Затем вся ее агрессивность внезапно испарилась. — Прости меня, Джеймс, прости.

Ее покорность возбудила его, и со сдержанным восклицанием он снова заключил ее в объятия.

— Я не верил, что ты можешь полюбить меня, — пробормотал он. — Особенно после того, как я грубо обошелся с тобой тем утром на вересковой пустоши, а потом Лючия рассказала мне о вашем разговоре…

— Ты говорил с Лючией?! — воскликнула Домине. — Когда?

— Вчера, по телефону. Она сказала мне, что я полный идиот, если считаю разницу в возрасте препятствием. — Он посмотрел ей в глаза. — Но у меня нет права отбирать у тебя молодость…

— Если ты уйдешь, ты заберешь с собой мою жизнь, — прошептала она. — Джеймс, пойми, я не могу ждать. Пока мне не исполнится восемнадцать, я не буду тебя торопить, но потом… Если я достаточно взрослая для того, чтобы принимать участие в выборах, значит, я достаточно взрослая, чтобы решать, чего я хочу в жизни!

— Тогда предупреждаю: тебе придется нелегко. Я привык жить один, я становлюсь совершенно невыносимым, когда работаю над пьесой и дело не ладится, я буду проводить долгие часы в кабинете, а потом выскакивать оттуда и срывать зло на тебе…

— А потом мы будем заниматься любовью, — закончила Домине, потянувшись губами к его рту.

Лоб Джеймса коснулся ее лба.

— Как я могу отказать, когда я так хочу тебя? — прошептал он хрипло. — Мне кажется, я влюбился в тебя в тот самый первый день, когда привез тебя в свою лондонскую квартиру. Ты была такой колючей маленькой девчонкой, и мне хотелось защищать тебя. Только позднее я понял, что защищаться нужно было мне самому, и начал себя ненавидеть. Надеюсь, Бог простит мне, что я люблю тебя.

Домине погладила его по щеке.

— Все будет замечательно, — радостно проговорила она. — Твоя матушка станет, как и прежде, присматривать за «Грей-Уитчиз», а Мелани — возиться с животными. А когда у нас родятся дети, мы обязательно научим их ездить верхом и любить вересковую пустошь, как я…

— Попридержи лошадей, — нежно прошептал Джеймс, приблизив губы к ее лицу. — Мы не в «Грей-Уитчиз», и пока что ты полностью в моем распоряжении…