Индия Грэй - Девушка с голубкой Страница 5

— Ничего. — Жесткость собственного голоса резанула Тристану уши. — Только как можно быстрее избавить ее от страданий.

— Нет!

Лили резко выпрямилась между Тристаном и голубкой, словно боялась, что он собрался свернуть птице шею у нее на глазах.

— Вы не можете… Вы не станете…

— Почему нет?

Страшные картины, которые он видел совсем недавно, снова запульсировали в его измученной голове. Это всего лишь птица, ради всего святого!

— Почему не положить конец ее мучениям?

— У вас нет права брать на себя роль Бога, решать, кому жить, а кому умирать. Ни у кого из нас нет такого права.

В отсветах уходящего дня ему показалось, что красота Лили не принадлежит этому миру, что она явилась сюда из древней легенды, не имеющей ничего общего с циничной современностью. Что эта девушка могла знать о страданиях?

— Дело не в том, правильное решение или нет. — Он открыл дверь и вышел на лестницу. — Дело в том, хватает ли у человека мужества его принять.

— Постойте!

Тристан остановился в пролете, прижавшись спиной к закрытой двери, подождал, пока Лили выплывет из теней, как видение из эротического сна.

— У меня не хватит мужества убить птицу. Что же мне делать?

— Смириться с тем, что сделать ничего нельзя. Это жизнь…

Два оглушительных взрыва помешали ему закончить фразу, запустили хоровод кошмарных воспоминаний, погнали по телу жаркую волну адреналина. Повинуясь инстинкту, Тристан схватил девушку в охапку, прижал к себе и, толкнув дверь плечом, затащил в комнату. В следующий момент небо за готическими окнами осветилось разноцветным звездопадом.

«Фейерверк, — подумал Тристан, успокаиваясь. — Всего лишь фейерверк, не обстрел и не бомбежка». Грянул очередной залп, небо расцветили искры. Лили отстранилась с нервозным смешком и оглядела пятиугольную комнату — бледно‑серые стены, узкие арки окон, массивную, украшенную деревянной резьбой кровать в центре.

— Ваше убежище?

Тристан коротко кивнул. За годы дружбы он много раз помогал Тому деньгами, не запоминая долгов. Друг отдал ему башню в знак благодарности.

— Я прихожу сюда, когда хочу побыть один.

Их взгляды встретились, время словно замедлило ход. Полные губы Лили были приоткрыты, дыхание участилось, в серых глазах отражались огни салюта.

— Ох… Я поняла. Уже ухожу.

Она двинулась было к дверям, но Тристан преградил путь:

— Сегодня ночью я не хочу быть один.

Глава 3

Адреналин все еще бежал по венам Тристана, заставляя сердце биться в безумном, болезненном ритме. Залпы фейерверка отдавались во всем теле — нежеланное напоминание о страшных реалиях другой половины его двойственного мира.

В полумраке Лили выглядела как ожившая греза. Глядя в ее глаза, Тристан чувствовал, что тревога отступает, смытая теплым, обезболивающим приливом вожделения. Здравый смысл утекал словно песок сквозь пальцы. Лили приблизилась, он видел колючие тени ресниц на ее скулах, слышал неровное дыхание.

— Я тоже не хочу быть одна. Но и возвращаться на вечеринку не хочется.

Тристан провел кончиками пальцев по изгибу ее обнаженного плеча. Лили вздрогнула, будто прикосновение обожгло ее, и ответная молния острого желания пронзила тело мужчины. Он наклонил голову, несколько раз глубоко вдохнул аромат ее кожи, прежде чем прижаться к ней губами.

— Не любишь вечеринки?

— Не люблю толпу. Я — закрытый человек, мне не нравится, когда на меня глазеют.

— Ты выбрала не ту профессию.

— Можешь мне не рассказывать.

Нотки затаенного несчастья в голосе девушки заставили Тристана чуть отстраниться и взглянуть ей в лицо. Но как раз в этот момент Лили подалась к нему, приоткрыв губы в ожидании поцелуя, и все возникшие было у него вопросы растаяли как снег под июльским солнцем. Впрочем, Тристан и не хотел ничего о ней знать. Он соблазнял женщин не для того, чтобы разговаривать с ними, упаси Господь. Его отношения с противоположным полом ограничивались физиологией.

Никаких эмоций, никаких чувств. Никогда.

Пальчики Лили гладили его по затылку, зарывались в волосы. Чтобы шелковое платье соскользнуло на пол, достаточно было потянуть в стороны узкие витые бретельки, но Тристан терпел, до поры держал в узде распиравшую его изнутри жгучую потребность в близости.

За этим он сюда и приехал. Сердечные дела Тома и очередной раунд игры с прессой служили удобным прикрытием. Плотские утехи были его спасением, очистительным огнем, в котором сгорали жуткие картины ада на земле, преследовавшие Тристана всякий раз, когда он закрывал глаза. Не имело значения, чье тело дарило ему утешение и долгожданный покой, чьи губы целовали. Секс напоминал Тристану, как хорошо быть живым, и помогал забыть все остальное.

Он приподнял голову Лили, не давая ей уклониться от его взгляда.

— Я должен предупредить, — сказал он просто и жестко. — У нас будет только эта ночь. Я не хочу связей, обязательств, жить долго и счастливо и умереть в один день. Ты согласна?

В глубине души Лили вскипели обида и разочарование, но им оказалось не под силу перебороть пьянящее вожделение, которое растекалось по телу как наркотик. Эта ночь в любом случае была особенной, пограничной, для нее не существовало правил и ограничений. Завтра она уедет в Африку, чтобы в незнакомом для нее мире придать жизни новое направление. Но до рассвета Лили могла позволить себе забыть обо всем и пережить романтическое приключение.

— Да, — прошептала она. — Только эта ночь.

Снаружи еще один залп усыпал небо розовыми звездами. Тристан недовольно поморщился. Лили осторожно расстегивала пуговицы на его рубашке. Она уговаривала себя не спешить, но руки все равно немного дрожали от едва сдерживаемого желания. Тристан стоял неподвижно, пока она ласкала кончиками пальцев его мощную грудь, и частое, торопливое сердцебиение было единственным доказательством его возбуждения.

Нет, не единственным… Рука Лили опустилась на молнию брюк Тристана, ладонь ощутила твердость эрекции под тканью. Он дернул головой, словно от боли. Сильные пальцы вцепились ей в плечи. Лили не могла сказать, пытается ли Тристан сохранить контроль или он его уже потерял.

Тристан потянул Лили к кровати. Сверкающие звезды, гораздо ярче, чем те, что каскадами осыпались с неба за окном, вспыхивали и гасли у нее в голове, пока мужчина ласкал ее шею и плечи. Расчетливая медлительность Тристана сводила Лили с ума. Пламя бежало по нервным окончаниям, прожигая дорожки к уже и так расплавленной от желания женской сущности. Бережно, словно распаковывая произведение искусства, Тристан приподнял шелковые бретельки на пальцах, прежде чем развести их в стороны. Платье соскользнуло на пол. Лили осталась перед ним нагой, если не считать крохотные шелковые трусики.