Кэтрин Гарбера - Любимица папарацци Страница 5

Гевин тоже поднялся и преградил ей дорогу.

— Если я найму тебя, вряд ли тогда у меня будет шанс заполучить тебя как женщину.

От неожиданности она застыла с широко раскрытыми глазами, а Гевин в это время думал о том, что он бы никогда не смог доверять ей как сотруднице, но вот в постели…

— Ты хотел бы пригласить меня на свидание?

Их разделяло всего несколько дюймов, и когда Гевин почти навис над ней, ей пришлось сделать усилие, чтобы не отпрянуть. Но стоять так близко к нему и вдыхать запах, от которого у нее кружилась голова, Темпест была не в состоянии. Она все-таки шагнула назад, чтобы обезопасить себя.

Девушка чувствовала опасность. Слишком уж остро она реагировала на близость этого мужчины. И, к сожалению, Гевин Ринард мог это заметить. Нужно напомнить ему, кто она такая.

— Может, посторонишься и дашь мне пройти? — холодно спросила она.

— Мне это нравится.

Темпест слегка опешила. Предполагалось, что холод ее голоса заставит его отступить, а на самом деле…

— Что нравится?

— Когда ты не знаешь, что тебе делать.

— Ошибаешься. Я всегда знаю, что мне делать. Воспитание у меня такое.

— А вот мое воспитание хромает, — заявил он, снова склоняясь над ней.

Темпест вдруг поняла, что ничего не знает об этом мужчине, кроме его неприязни к ее отцу.

— Я ведь могу больше слов не тратить, — предупредила она.

— Буду иметь в виду, — кивнул Гевин, но с места не сдвинулся.

Он что, флиртует с ней?! Да и она тоже хороша, с неудовольствием подумала Темпест. Что ей мешает просто проигнорировать и обойти его?

— Я хочу заключить с тобой сделку. — Слова слетели с ее губ так неожиданно, что Темпест не поверила, что произнесла их.

— Я не хочу.

— Ни за что этому не поверю. Готова поклясться половиной своего состояния, что твоя жизнь — сплошная череда сделок.

Девушка вдруг почувствовала спиной стену и удивилась. Неужели Гевину удалось загнать ее в ловушку? Словно в подтверждение этому, его руки опустились ей на плечи, пригвождая к месту.

— Ты все больше возбуждаешь мое любопытство. Ты говоришь о деловой сделке? — Он провел пальцем по ее подбородку.

Его прикосновение было таким легким и осторожным, словно он боялся, что она может разбиться. Никто и никогда еще не обращался с ней как с бесценным сокровищем…

— Темпест?

Девушка вздрогнула, очнувшись от своих мыслей, и вдруг поняла, что не уйдет отсюда, пока не получит того, за чем пришла. Даже если ради этого придется притвориться, что она им увлечена.

Или ей не придется притворяться, что она им увлечена…

— Можно сказать и так, — кашлянув, подтвердила она. — Да, мое предложение будет из разряда деловых.

— Будет?

Его глаза просверлили ее словно лазером. Темпест зажмурилась, чтобы хоть как-то скрыться от этого пронзительного взгляда. Это привело лишь к тому, что она острее почувствовала крепость и силу его плоти.

Она собралась с силами и все же открыла глаза.

— Гевин, мне очень нужна эта работа.

Его глаза сузились, и он уже было открыл рот, но Темпест проворно приложила палец к его губам.

— Как ты смотришь на то, чтобы устроить мне какое-нибудь испытание? — почти шепотом спросила она и нежно улыбнулась.

— Темпест…

Ее палец очертил контуры его губ.

Гевин судорожно сглотнул.

— Пожалуйста, не отказывайся сразу, Гевин, — почти промурлыкала она, увлажняя губы кончиком языка.

Гевин напрягся, и его желание окатило ее словно волной. Его руки крепко обвились вокруг ее талии, и Темпест сразу вспомнила, что последний раз она была в мужских объятьях… Когда? Три года назад?

— Темпест, твой отец — мой враг, — хрипло сказал мужчина. — Я не приму тебя на работу.

— Ты и меня причисляешь к своим врагам?

Гевин покачал головой.

— Гевин, милый, пойми… — При этих словах он сжал ее так сильно, что она почувствовала, как жар его тела передается ей. — Это мой единственный шанс доказать отцу, как он заблуждается в отношении меня. Конечно, тебе до этого нет никакого дела, но… В общем, я не уйду, пока ты не передумаешь.

— Это угроза?

— Обещание. Боюсь, ты все же воспринимаешь меня как беззаботную легкомысленную бабочку, тогда как я настоящий муравей, трудолюбивый и к тому же умный.

Гевин все-таки нашел в себе силы оторваться от нее, и теперь уже он отступил от этой сирены, не доверяя своему самообладанию.

— Хорошо, я подумаю, — сдался он.

— Это все, что я прошу. — Темпест улыбнулась ему обольстительной улыбкой.

— А до этого я хочу, чтобы ты сегодня поужинала со мной. Как насчет семи?

— Увы, но я занята.

— Если тебе нужно, чтобы я рассмотрел твою просьбу…

— Я в самом деле буду занята. Но если хочешь, могу заехать за тобой немного позже. Скажем, в семь тридцать?

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Гевин был удивлен, когда получил по электронной почте письмо от Темпест, в котором она просила встретиться с ней на Рейвенсвуд-авеню в «Галерее Гиллока», но все же приехал.

В галерее проводилась выставка еще не известного широкой публике художника Пабло Монтована. Официант подал Гевину бокал вина, а так как Темпест не было видно, он решил воспользоваться моментом и побродить по галерее: обычно на такие мероприятия ему недоставало времени.

Майкл коллекционировал статуэтки, а их мать была прирожденным фотографом. В семье лишь он один не увлекался искусством. Но если это поможет уничтожить Огаста Ламберта, он готов изобразить интерес.

Гевин остановился перед полотном, маленькими глотками попивая «Шардонэ» из калифорнийского винограда. На картине была изображена толпа людей, но Гевину почему-то подумалось, что каждый из них одинок. Словно островок в море среди сотен других: вроде и вместе, и однако же каждый сам по себе.

На его плечо опустилась женская рука.

Гевин обернулся.

— Нравится? — улыбаясь ему одними глазами, спросила Темпест.

— Сомневаюсь.

— Что так?

Гевин оглядел ее и подумал, что простенькое черно-белое платье для коктейля кажется не таким уж простеньким. Потому, что носит его она.

Ответом на ее вопрос послужило пожатие плеч.

— «Ожидание 7», — прочла она название. — Глядя на нее, мне почему-то становится грустно. Совсем не то должен чувствовать ожидающий человек. Мне кажется, это потому, что каждый из них словно предчувствует, что, когда они наконец дождутся — каждый своего, — это совсем их не обрадует. А что ты чувствуешь?

— Я не разбираюсь в искусстве, — уклонился Гевин от ответа. Если он скажет, какие чувства вызывает в нем картина, она скорее всего поймет, в каком смятении он сейчас пребывает.