Дебора Тернер - Развеянные чары Страница 5

— Нет!

Сильные руки мгновенно обвились вокруг ее талии, и низкий голос затопил сознание.

— Я же чувствую, как бьется твое сердце. Вдвое быстрее, чем у нормального человека.

Прежде чем она смогла заговорить, удав ослабил хватку. Коннор Брендон снова отступил на шаг и пристально смотрел ей в глаза. Линда выдохнула из последних сил:

— Не делай так больше, Коннор! Не люблю, когда распускают руки.

Звонкий, наигранно веселый голосок прозвенел за плечом. Пенни Стюарт.

— Она никогда не любила, чтобы к ней прикасались. Кроме ее мужа, конечно. И это самое смешное. Наисмешнейшее на свете насмехательство!

— Пенни!

Пенни залпом допила шампанское и со стуком поставила бокал на стол.

— Что «Пенни»? Пенни, замолчи, Пенни, уйди, Пенни, не закатывай сцен, Пенни, Пенни, Пенни… Знаешь, я до чертиков от тебя устала, Линда Чериш! Даже свою скорбь по дорогому Нику ты несешь, словно терновый венец. Ты думаешь, ты одна страдаешь?! Черта с два! Коннор, хочешь, расскажу одну смешную историю? Дело в том, что наша прекрасная Линда действительно не терпит, когда к ней прикасаются. Никогда не переносила этого. Ник говорил, что она холодна и безжизненна, колода колодой, один фасад только и есть. Он ее Снежной Королевой звал. Говорил, что с ней в постель каждый раз ложился, точно с ледяной статуей, а не с женщиной из плоти и крови…

— Хватит, Пенни!

Ярость, прозвучавшая в голосе Коннора, заставила Пенни побледнеть, но не замолчать. Сам Коннор пристально смотрел на Линду, а та окаменела, словно подтверждая все сказанное.

Пенни еще громче взвизгнула:

— Нет, не хватит! Пора ей все знать. Нельзя же врать самой себе всю жизнь. Я любила Ника, а Ник любил меня. Мы были любовниками целый год, до самой его смерти. Он хотел уйти ко мне, но все тянул, боялся причинить ей боль. Мы собирались пожениться.

— Я тебе не верю…

— Потому что не хочешь верить. Знаешь, ты, что случилось, когда он умер? Я потеряла ребенка. Его ребенка!

Линда смотрела на Элли, воркующую на руках окаменевшего Кая. Коннор смотрел на Линду. Пенни рыдала.

— Если бы ты не была такой надменной гордячкой и эгоисткой, он бы ушел от тебя, ушел ко мне! И мой ребенок был бы жив! И я бы не позволила Нику лететь в бурю на поиски какого-то идиота, заблудившегося в океане. Это ты его убила, ты! Ты убила Ника и моего ребенка!!!

Вот теперь Линда ей поверила.

2

Дышать больно. До судорог. И не дышать больно. Даже думать больно.

Так же больно было в тот день, когда ей сообщили о смерти Ника.

Пенни остыла. Угасла. Говорила теперь тихо и безразлично.

— Ты так в себе уверена, что не поверишь мне и теперь. Ничего, поверишь завтра. Поверишь, когда прочитаешь письма Ника в книге.

Из груди Коннора вырвался глухой рык:

— О чем ты, черт побери, говоришь?!

— Линда отказалась с ним встречаться. Какой-то… Силине. Хотел написать биографию Ника Чериша, но она его даже в дом не пустила. А я пустила. И все ему рассказала, потому что хотела, чтобы люди знали: Ник любил меня! Завтра все в Австралии узнают, что Линда Чериш ничего для него не значила, а я любила его, и он любил меня!

Линда закрыла глаза. Тьма. Боль. Пустота.

Вот так и выглядит ад. Глаза раскрыть невозможно. Даже не потому, что стыдно и неловко, не потому, что все смотрят, а просто потому, что их теперь незачем открывать. Пустота. Боль. Тьма.

— Значит, эта книга выходит завтра?

Она все-таки открыла глаза, услышав голос Коннора, тихий, почти ласковый. Одного взгляда было достаточно.

Перед ней стоял хищник, разъяренный, готовый к бою, смертельно опасный хищник.

Пенни тоже это почувствовала, потому что в панике сделала шаг назад.

— Книга выйдет на следующей неделе, но завтрашние газеты публикуют большой отрывок. Нечего так смотреть на меня, Коннор! Ник много сделал для этой страны, вложил миллионы долларов в благотворительность, основал фонд. Доходы от книги тоже пойдут на благотворительность. Ник был замечательным, прекрасным человеком, он заслуживает, чтобы люди помнили его, а я… Я горжусь и до самой смерти буду гордиться тем, что такой человек любил меня.

Больше всего на свете Коннору хотелось просто придушить Пенни на месте, но он не мог оставить Линду одну. Безобразную сцену требовалось прекратить, нужно было как можно скорее увести отсюда Линду.

Искусный макияж превратился на смертельно бледном лице в безжизненную маску. С самого начала выступления Пенни Стюарт Линда не шелохнулась.

Коннор чувствовал себя отвратительно. Едва ли не впервые в жизни он не владел ситуацией, не мог ничего изменить, не мог даже просто заставить Пенни замолчать, а душу раздирали ярость и жалость. Жалость к женщине, которую он так страстно хотел.

Подчеркнуто не обращая внимания на Пенни, он решительно шагнул к Линде и взял ее за руку.

— Пойдем отсюда, Линда.

Она слегка вздрогнула и перевела на него отсутствующий взгляд. Пальцы Коннора сжались на тонком запястье.

— Пойдем!

Повинуясь этой железной руке, Линда безропотно проследовала за ним через всю гостиную, мимо окаменевших гостей, мимо замершего Кая, мимо шокированной Джой. Коннор молил всех богов мира, чтобы дверь в мастерскую Кая оказалась открытой, и боги его услышали. Мысленно Коннор поблагодарил друга за такое доверие к собственным гостям, толкнул стеклянную дверь и пропустил Линду вперед.

Она остановилась посреди комнаты, все такая же молчаливая, холодная, почти неживая. Коннор шагнул к ней, стиснул холодные пальцы в своих пылающих руках, но Линда оставалась все той же неподвижной статуей.

Ледяной статуей.

— Линда… может быть, Пенни просто солгала…

— Она не солгала.

Голос был безжизненным, ровным, лишенным всяких интонаций.

— Откуда ты можешь это знать!

— Снежная Королева. Она сказала, Ник так называл меня. Он действительно так говорил.

— Ну мало ли… Может быть, просто упоминал в каком-нибудь разговоре…

— Кай, должно быть, все знал… Они были лучшими друзьями. Да, наверное, поэтому…

— Расскажи, Линда. Не молчи.

Она не осадила его, не сказала, что это не его дело. Неожиданный шок последних минут разрушил все барьеры и преграды, сблизил их куда больше, чем все предыдущие годы общения. Что ж, подумал Коннор с мрачной усмешкой, тем лучше. Ее рай оказался дешевой картинкой из толстого журнала, теперь она от него освободится.

Боги, только бы не видеть этой боли в синих глазах!

Ее голос звучал тоскливо и монотонно.

— Примерно за год до смерти Ника они с Каем вдруг охладели друг к другу. Кай стал редко бывать у нас. Я спросила Ника, в чем дело, но он отшутился, сказал, что холостые друзья всегда отдаляются от женатых. Знаешь, Коннор, когда любишь человека, веришь ему. Нельзя не верить.