Андреа Йорк - Соперницы Страница 5

Дженни смешалась, мысли ее спутались. Задыхаясь, она прижала руку к груди и судорожно вцепилась в корсаж платья. Украшавшая корсаж целомудренно белая роза, безжалостно смятая, стала ронять на пол нежные лепестки.

— Любит, не любит… — завороженно провожала она глазами каждый отпавший лепесток. — Любит, не любит… — Дженни затаила дыхание. — Любит!

Смешно было доверять этому наивному гаданию, но Дженни с суеверной надеждой взглянула на Нормана. Невероятно! Норман смотрел на нее с мольбой и любовью. И она вздохнула облегченно. Будто его взгляд ослабил давившие грудь тяжелые оковы. Она не слышала сентиментальных вздохов слева от себя и не видела понимающих улыбок справа. Она ничего не видела и не слышала. Напрасно отец тянул ее за руку. Дженни замерла на месте, не отрывая от Нормана глаз.

— Я люблю тебя, — произнес он одними губами. И она сразу оттаяла, встрепенулась и ожила. Присущий ей рационализм восставал против такой доверчивости, но Дженни заставила его замолчать, отбросив прочь мучительные сомнения.

— Я люблю тебя, — прошептала она в ответ так же беззвучно. И увидела, как разгладились черты его лица, видно, это признание было необходимо ему не меньше, чем ей.

Он любит ее. Она готова была жизнью поклясться, что это правда. Трепетное, почти святое обожание, которое излучал его взгляд, не могло быть поддельным. Ее тело все еще дрожало. Но огонек счастья, затеплившийся внутри, прорвался наружу прекрасной, сияющей улыбкой, осветившей все лицо.

На секунду Дженни ужаснулась, представив себе, как близка была к тому, чтобы превратить свою жизнь в холодную безотрадную пустыню. Вероятно, все обстояло не совсем так, как внушал ей отец. И странное поведение Нормана объяснялось, по-видимому, какими-то другими причинами, о которых Фрэнк и не догадывался. Со временем они с Норманом как-нибудь обстоятельно во всем разберутся.

Почувствовав себя вновь любимой и желанной, она будто освободилась от тяготевших над ней прежде злых чар. Сбросив оцепенение и обретя прежнюю легкую стать и грациозность, Дженнифер устремилась навстречу тому единственному, кто был дороже целого мира. И, к ее огромной радости, он тоже сделал несколько шагов навстречу. Словно не мог больше находиться вдали от нее. Слишком продолжительна была разлука. Их разделяли многие часы тревоги и неуверенности.

Краем глаза Дженни увидела слезы счастья на глазах матери и ее мягкую улыбку. В маленькой забавной шляпке, которую ей помогал выбирать Норман, она выглядела удивительно молодой и привлекательной. И сейчас же острая жалость кольнула Дженни: мать перевела взгляд на отца, и ее милое родное лицо исказила гримаса страдания.

Дженни мысленно дала себе обещание забыть все, что внушало ей неприязнь, неуважение к отцу. И учитывать, что после стольких лет измены и предательства он сохранил свою власть над умом и сердцем матери.

— Красавица моя. Мадонна, — ласково сказал Норман, протягивая ей руку.

От того, как он смотрел на нее, по спине у Дженни побежали мурашки. Приятные мурашки. Этот взгляд давал ей понять, что она особенная, избранная, единственная.

— Норман, — почти пропела она тихонько.

В груди у нее стало горячо. Она подняла руку, чтобы подать ее Норману, и увидела, как тот глубоко вздохнул и как заходили желваки под гладкой смуглой кожей его щек. У Дженнифер перехватило дыхание. Если бы она посмотрела вокруг, то заметила бы, что у многих глаза в этот момент повлажнели.

Сжимая протянутую руку, Норман привлек Дженни к себе. Он держал ее так крепко, как будто боялся, что ее могут у него отнять. Ни на секунду не отпуская хрупкую маленькую ладонь, он бережно повел Дженни по проходу. Она не представляла, что можно быть такой счастливой. Ощущение было так прекрасно, так необыкновенно, что Дженни закрыла на несколько мгновений глаза, чтобы навсегда сберечь его в себе. Вспомнив отчаянное волнение Нормана, она даже немного смутилась от того, что смогла внушить ему столь сильное чувство.

Норман слегка наклонился к ней.

— Дженни! — Обволакивающая нежность его голоса отозвалась сладким трепетом в каждой ее клеточке. — Ты чуть было не испугала меня, — сказал он мягко. — Я подумал даже… — он виновато улыбнулся, — что ты собиралась бросить меня.

Священник начал уже проявлять нетерпение, но Дженнифер красноречивым взглядом умолила его подождать.

— А если бы бросила? — осторожно спросила она.

— Я догнал бы тебя, обнял и целовал до тех пор, пока не добился бы капитуляции, — промурлыкал он с улыбкой. — Я люблю тебя, Джейн! — продолжил он уже совершенно серьезно. — Я люблю тебя так, что останавливается сердце.

Это было именно то, что она мечтала услышать. Подняв на него огромные, заблестевшие от слез глаза, Дженни хотела что-то сказать, но сухие губы не слушались, и она только тихо прикоснулась ладонью к его груди. Норман взял ее руку, поднес к губам и бережно поцеловал тонкие пальцы. Потом медленно повернулся к алтарю и кивнул священнику.

— Начинайте. Мы готовы.

Послышались низкие, волнующие звуки органа. Голос священника звучал проникновенно:

— Дорогие влюбленные…

Норман стиснул ее руку. Дженни старалась внимательно вслушиваться в каждое слово, каждую фразу того отрывка текста, который они вместе с Норманом выбрали в старенькой Библии ее матери. Ей хотелось удержать в памяти все неповторимые мгновения этого дня. А ведь она чуть было не отказалась от своего счастья.

Дженнифер понимала теперь ту удивительную любовь матери к Фрэнку, которую та пронесла через всю жизнь. Не каждому дано испытать настоящее чувство, но кто хоть однажды был в его власти, никогда уже не согласится вернуться в прежнее спокойное существование. Ведь любовь — это и гармония с окружающим миром, и острое ощущение неповторимости любого мгновения, и необычайное многообразие эмоциональных переживаний. Как в цветке, напоенном живительными соками, в душе раскрывается все лучшее, что в ней есть.

И любовь к Норману давала Дженни то богатство ощущений, которое делает жизнь насыщенной и прекрасной.

Она украдкой взглянула на него — широкий разлет бровей, прямой нос, тяжелый подбородок, мужественная линия скул. Обаятельный. Страстный. Загадочный.

Его истинно мужская красота вызвала у нее легкое головокружение и нежную истому. Норман бросил на нее быстрый взгляд. Его глаза сияли так торжествующе, так победоносно, как будто он достиг предела желаемого.

— …Доверять друг другу…

Слова священника вывели ее из мечтательного состояния. Неожиданно вновь нахлынули сомнения. Они собираются быть вместе, а она не уверена в искренности своего будущего мужа. Если бы не приданое, кто знает, как бы все обернулось.