Ольга Карпович - Охота Страница 5

Тоша и в самом деле начинал нравиться ей.

«Такой трогательный, крольчиху эту повсюду за собой таскает – куда, кстати, она подевалась? – и добрый, щедрый. Не жмот какой-нибудь, хоть и олигарх. А то, что приврать любит, так это, может, от развитой фантазии».

И, придвинувшись к кавалеру, она продолжала рассказ, в котором уже сама запуталась:

– И вот после церемонии подходит ко мне Тарантино, а я ему: «Стивен!..»

– Он же Квентин?

– Ну да, Квентин… Но я его называю Стивен. Не понимаю, что в этом странного!

– Да нет, я так… – Антон примирительно развел руками, зацепив рукавом кальян.

Конструкция тут же обрушилась, зазвенело разбитое стекло, ковровое покрытие начало тлеть. Тоша испуганно заметался, а Женя, схватив со стола недопитую бутылку шампанского, залила им занявшийся ворс. Подоспевшие официанты принялись устранять последствия инцидента.

– А вот у нас на фронте случай был… Я сразу вспомнил, когда гарью потянуло… Засели мы как-то с ребятами в ущелье…

– Тоша, ты такой смелый… – перебила Женя. – Настоящий мужчина, не то что все эти голливудские… гермафродиты! Я сейчас всем скажу, какой ты храбрый!

Она, пошатываясь, вскарабкалась на сцену и, слегка поскандалив с менеджером, сумела-таки заполучить микрофон. За столиками стало тихо. Женя с пафосом объявила:

– Для моего друга Антона… который много повидал… и воевал во имя защиты Родины… – а затем проникновенно затянула: – Господа офицеры!..

Какая-то полупьяная деваха прошествовала к сцене и, вытащив зажигалку, принялась мерно покачивать ею в такт музыке. Разомлевший Тоша, дважды оступившись, тоже вкатился на площадку с бутылкой шампанского и, опустившись на пол возле поющей Жени, попытался стащить с ее ноги туфельку. Женя, не прекращая петь, недоуменно таращилась на Тошу и всячески старалась увернуться. Наконец ему удалось все-таки сдернуть с Жениной ноги туфельку. Тоша сосредоточенно налил в нее шампанского, поднялся и, обняв Женю за плечи, обратился к публике:

– Слышь, братва! Эта баба – это вам не какая-нибудь телка, это моя невеста. Я женюсь на ней, я сказал! Мы, может, и недавно знакомы, но я люблю ее! А сейчас мы едем покупать кольцо. От Тиффани, я сказал!

Тоша поднес к губам туфельку и, прихрюкивая, выпил шампанское. Ошеломленная Женя чмокнула его в макушку.

Он, расталкивая всех на своем пути, по-армейски промаршировал к выходу, волоча за собой Женю. Уже у самых дверей путь ему преградил менеджер:

– Я извиняюсь… Вы не изволили расплатиться…

– Ах да… Держи! – Тоша вальяжно вручил менеджеру кредитную карту.

Тот через несколько секунд возвратился, разводя руками:

– Прошу прощения, но ваша карта заблокирована.

– Что? Да ты в своем уме? Ну, сволочь, если б я так не спешил… – Порывшись в карманах, он сунул менеджеру измятую пачку купюр. – На вот! Сдачи не надо!

– Я прошу меня извинить, но тут… с позволения сказать… Не хватает.

– Чего не хватает? – гаркнул Тоша. – Я тебе семь штук зелени дал.

– Я извиняюсь, но тут… так сказать… на двести восемьдесят тысяч рублей… – пояснил менеджер.

– Сколько? – Тошины голубые глаза чуть не выскочили из орбит. – Да ты… да вы тут все… Жулье! Обсчитали, ободрали! Ты что, за идиота меня держишь? Не собираюсь я эту байду оплачивать! И вообще, где… Где мой кролик? Где Дольча моя, моя девочка? Ее украли у меня! Ты украл, сука, да еще и надуть хочешь? Я тебе… – И взбешенный Тоша полез на менеджера с кулаками.

А тот резким, почти незаметным движением всадил жилистый кулак в живот зарвавшегося гостя. Тоша, икнув, сел на пол. Женя, вскрикнув, закрыла ладонями лицо.

Голову нещадно ломило. Дорогущее шампанское, выветрившись, похмелье оставляло совершенно обыкновенное, двухсотрублевое. Женя выдохнула и потерла глаза. Они с Тошей сидели в комнате для персонала уже два часа. Сначала олигарх-лайт буйствовал и грозился, потом жаловался на судьбу в лице папаши, перекрывшего сыну доступ к семейным закромам, затем, отчаявшись, стал названивать этому папочке и наконец с победной улыбкой обернулся к Жене:

– Все в порядке. Папа сейчас подъедет, он разберется… Ты прости, что так получилось, я же не знал, что папа…

– Папа? – ехидно переспросила Женя. – Так, значит, это его деньги ты тратил? А как же олигарх-лайт, собственный банк, бизнес в Швейцарии… Это тоже все папино, что ли?

Тоша смутился и попытался уйти от ответа:

– Дорогая, может быть, потом об этом? Сейчас главное – Дольчу найти…

– Нет уж, любезный друг, давай сразу разберемся. Или, может быть, мне лучше у твоего папы обо всем спросить? Как считаешь, олигаршусик мой, а?

От такой перспективы Тоше сделалось нехорошо, и он, потупившись, признался:

– Да нет этого ничего! Ни банка, ни Швейцарии… То есть Швейцария-то есть, а бизнеса там у меня нет. И в Афгане я не был.

– Да неужели?

– Я просто менеджер по закупкам оборудования на одном подмосковном заводике…

– Который, конечно же, принадлежит папе, – подытожила Женя.

– Ну… частично, – кивнул Антон.

Он придвинулся к Жене, попытался взять ее за руку:

– Ты извини, я сам не понимаю, почему все это наговорил… То есть понимаю, конечно. Просто ты очень мне понравилась…

– Убери клешни! – Женя резко поднялась. – Понравилась… Оригинальная у тебя манера ухаживать… Наврал с три короба, наобещал неизвестно чего. Ты что же думаешь, я после этого буду и дальше с тобой общаться? Да мне находиться с тобой рядом противно, понторез недоделанный!

– Ясное дело, мы с тобой больше не увидимся… – обреченно произнес Тоша. – Ты ведь знаменитость, на такого, как я, даже и не взглянешь. Но если бы я сразу тебе правду сказал, то у меня вообще шанса не было бы. Куда мне до твоих Квентинов…

Женя смутилась, но тут же взяла себя в руки.

– И подарки забери, их, наверное, можно вернуть и получить назад деньги, – бросила она, скидывая туфли. – Жаль, что я платье снять не могу, так бы и кинула его в наглую физиономию.

Она схватила сумочку и босиком направилась к выходу.

– Ты куда? – окликнул ее Спиричев.

– Домой. Сейчас прискачет твой папаша и наверняка выпорет непослушного сынка. А мне на это смотреть неохота. Не переживай, за такси я сама заплачу, а, впрочем, тебе и нечем… – И Женя стремительно вышла из комнаты, не удостоив Тошу и взглядом.

Мать и бабка, узнав о постигшей ее неудаче, объявили семейный траур. Алла Ивановна всхлипывала:

– Я так хотела, так мечтала… Что ты наконец встретила достойного человека. Что он будет заботиться о тебе да и нас не оставит.

– Эх, Алка, дура ты, дура, – качала головой бабка. – Чтоб достойного да заботливого отхватить, надо чтоб в башке что-то было. А ей куда? Ей вон первый встречный аферист наплел черт-те чего, она и уши развесила. И ты вместе с ней. Навязались на мою голову две кулемы. Так, видно, и тащить мне вас на горбу до самой смерти.