Вайолет Уинспир - Запретная страсть Страница 5

Делла закусила губу и включила душ на полную мощность, так что вода больно ударяла по коже, отвлекая девушку от неприятных мыслей.

Неужели замужество означает для нее всего лишь покровительственную дружбу, направляющую руку, постоянную безопасность, которую Марш всегда ей обеспечивал?

Она завернула краны и, когда пар рассеялся, взглянула в зеркало и увидела капельки воды, стекающие по хрупким плечам, белым рукам и маленьким дерзким грудям. Почему же ее тело не чувствовало никакого трепета, когда Марш обнимал и целовал ее? Она знала, что он ей небезразличен, значит, ее холодный отклик на его страсть может означать только одно – что она, оправдывая свое прозвище… сделана из снега.

Из облака талька с запахом ее духов Делла скользнула в белье бледно-бирюзового цвета – в тон бирюзовой тунике, которую она собиралась надеть. Она причесалась и собрала волосы в узел на затылке. Обычно она старалась, чтобы ее кожа отдыхала от макияжа, ведь для выступления на сцене ей каждый вечер приходилось накладывать на лицо обильный грим, так что сейчас она лишь слегка коснулась губ розовой помадой и почувствовала себя готовой к встрече с новым днем.

Было уже почти восемь тридцать. Решив, что письмо Маршу может подождать, Делла вышла из каюты и поднялась на палубу, чтобы прогуляться перед завтраком. Несколько человек, которые решили поступить точно так же, бодро приветствовали ее, проходя мимо.

– Прекрасное утро, не правда ли? Если такая погода задержится, то круиз обещает быть по-настоящему солнечным. Только посмотрите на море! Как жидкий шелк!

Так и было на самом деле. Переменчивая, сверкающая, живая шелковистая гладь издавала легкий шелест, когда волны с размаху ударялись о борта корабля и рассыпались в брызги, разбиваясь о стальную обшивку. Бриз, крепкий как вино, продувал палубу, вызывая у Деллы здоровый аппетит, поэтому, как только девушка услышала гонг, зовущий к завтраку, она сразу поспешила в ресторан. Она тут же заметила, что за ее столиком никого не было, решила, что ее соседи по столику либо придут позже, либо завтракают в каютах. Джо Хартли опустошил вчера за ужином целую бутылку вина, так что, возможно, теперь он неважно себя чувствовал, а молодожены вряд ли собирались спуститься на землю, точнее, на палубу корабля так рано.

Из динамиков звучала музыка – привязчивая итальянская песенка, соответствовавшая солнечному настроению Деллы. Заказывая завтрак, она услышала, как какой-то мужчина, войдя в ресторан, принялся насвистывать эту приятную мелодию. Делла не удержалась и взглянула в его сторону. Это оказался граф Николас, одетый в темную шелковую рубашку и белоснежные брюки безупречного покроя. Ремешок золотых часов поблескивал среди темных волос на его смуглой руке.

– Buon giorno, signorina.[2] – Он задержался около ее столика, насмешливо поглядывая на нее сверху вниз. – Вам понравился фильм, который вы смотрели вчера вечером?

Делла посмотрела на него испуганными глазами:

– Как вы узнали… Я имею в виду…

– Я знаю точно, что вы имеете в виду. – Он положил руку на спинку свободного стула. – Как вы думаете, ваши соседи собираются появиться? Если нет, то мы могли бы насладиться завтраком вместе.

– Насладиться? – пробормотала Делла, но, как только заиграли веселую песенку из оперетты, которую она хорошо знала, девушка не смогла сдержать неудержимой улыбки, которая, очертив ее скулы и губы, придала ей особое очарование и растопила ледяной блеск ее глаз. – Похоже, ваши соседи по столику предпочитают завтракать в кровати, поэтому не стоит гонять официанта от одного полупустого столика к другому.

– Grazie.[3] – Он присел рядом с ней, и Делла обратила внимание на изящную непринужденность его движений и уловила запах его теплой чистой кожи с примесью острого аромата одеколона. Она почувствовала, что ее пульс забился с большей скоростью, чем обычно, а воздух словно задрожал под воздействием неоспоримого магнетизма этого мужчины. Пока официант принимал их заказы, Делла изучала его профиль. У него было настоящее романское лицо, с властным подбородком, разделенным надвое небольшой ямочкой, и хорошо вылепленным носом. Это лицо было одновременно и изысканным и диким, в нем читалась и его древняя родословная, и светские замашки мужчины, который ждет от жизни только удовольствий и не собирается ни перед кем оправдываться за свой образ жизни.

Очарование… безжалостность… насмешка. Все это Делла читала в его лице; она чувствовала исходившую от него опасность, ее пронзила странная дрожь, когда она позволила своему взгляду скользнуть по его крепкой смуглой руке, покрытой темными волосами, подчеркивавшими его мужественность. Если бы сейчас она смогла встать со стула и убежать от него, она была бы спасена… но если она останется?

– Вы предпочитаете кино танцам? – спросил Ник, внезапно посмотрев на ее пальцы, которые отстукивали ритм звучавшей песенки. – А может, вы слишком застенчивы и вам нужно время, чтобы освоиться перед тем, как принять участие в местных развлечениях?

– Фильм был хороший, – сказала Делла. – А все-таки как вы узнали, что я отправилась в кинозал вчера вечером? Вы были так поглощены разговором с шикарной леди, когда я видела вас в последний раз.

– У меня острые глаза, – медленно произнес он, откинувшись на спинку стула и пронзая ее взглядом. Это был загадочный и чувственный, настоящий итальянский взгляд, когда на женщину смотрят как на женщину, а не как на противника в борьбе за равноправие полов. – Мне показалось, что я заметил вас на палубе для отдыха перед тем, как вы скрылись в тени у входа в кинозал. Снежная королева, от кого вы убегали?

– Ни от кого, – быстро ответила она, с радостью увидев, что в этот момент официант поставил на стол ее яичницу с беконом, а для графа – тосты с красной икрой. – Вам налить кофе, синьор?

– Grazie.

– Сливки и сахар? – Она держала маленький молочник над его чашкой.

– Без сливок, два кусочка сахара, – решительно сказал он.

– Разумеется. – Делла передала ему чашку, встретившись с ним глазами, и поспешно перевела взгляд на шрам на его скуле.

– Он интересует всех женщин, – сказал Ник с мягкой иронией. – Это не клеймо прирожденного игрока. Это случилось, когда я был еще ребенком, – моя нянька уронила меня, и я ударился лицом об угол батареи, которая была такая горячая, что выжгла этот знак. Вы считаете, что он меня уродует?

– Нет, нет, синьор, конечно нет. Он просто выделяет вас – он необычный, как след звезды.

– Не клеймо грешника? – растягивая слова, проговорил Ник. – В Италии равное количество святых и грешников, а я уверен, что вы не считаете меня святым.