Диана Вишневская - Цыпленок на полотенце Страница 5

Что делал отец, когда его восьмилетняя дочь задыхалась от рыданий, свернувшись в комочек на полу кладовки, а мать продолжала хлестать ее ремнем и кричать на нее?

Отец сидел в кресле и спокойно читал газету.

Твой отец — не злой и не черствый человек. Но сопереживать Ане и защищать ее — значит, вступать в конфликт с женой. Что же делать, как переносить слезы дочери и ее крики из кладовки? Что же делать?

Видимо, когда-то давно отцу пришлось выбирать между женой и ребенком. Жена настаивала, чтоб вся ответственность за ребенка лежала на ней, муж не должен вмешиваться. И отец выбрал жену — раз и навсегда. С тех пор переживания ребенка перестали его волновать.

Дочка получила четверку за диктант, она плохо подготовилась, наверное, не делала уроков, четверка в дневнике, теперь дочку воспитывают — хлещут ремнем. Дочка плачет, свернувшись на полу и пытаясь закрыться руками, она вскрикивает при каждом ударе.

Не вижу, не слышу, не понимаю. Читаю газету. Люблю жену.

Всё идет хорошо. Дочери нет. Есть только жена.

Всё идет хорошо.

— Да уж… — говорит Костя. — И как ты это выдерживала?

— Не знаю, — Аня задумывается. — Может быть, благодаря успехам в школе? Я была отличницей с первого класса до последнего. В школе ко мне хорошо относились…

Когда Ане было девять лет, ее родители обменяли квартиру, и Аню перевели в другую школу — поближе к новому жилью. Первого сентября она вошла в класс за пятнадцать минут до начала урока. Дети собрались в районе задних парт, на Аню с любопытством смотрели два десятка пар глаз. Под шепотки: «Новенькая… Из третьей школы… Отличница…»

Аня прошла вперед, решительно села за пустую парту, вторую в среднем ряду, и уставилась на доску. Пусть только попробуют ее обидеть! Она им всем покажет!

Через минуту сзади послышались шаги, и справа от Ани остановилась красивая черноглазая девочка.

— Тебя зовут Аня? — спросила она.

— Да. А тебя?

— Марина. А ты, правда, отличница?

— Правда.

— А у тебя хороший почерк?

— Вот, смотри, — Аня достала из портфеля тетрадку с собственноручной надписью на обложке: «Тетрадь по русскому языку ученицы 3а…»

Марина держала руки за спиной, и Аня пока не могла понять, друг эта девочка или враг.

— Красивый почерк, — одобрила Марина. — А можешь подписать мне так же? Мою фамилию я тебе продиктую.

— Давай, — согласилась Аня.

Марина положила на стол чистую тетрадку — вот что она, оказывается, держала за спиной!

«Не враг! — поняла Аня. — Ура, не враг!!!»

В предыдущей школе одноклассники обычно ни о чем не просили Аню. Разве что дать списать домашнее задание по математике. Да и то редко…

Пока Аня старательно выводила надпись на тетрадке Марины, вокруг собралась стайка детей. Заглядывали через плечо, следили — не допустит ли Аня ошибку. Аня с честью выдержала испытание. И даже чернила не размазала.

— Спасибо, — сказала Марина. — Подпиши мне еще вторую, по русскому языку.

— И мне, и мне, — начали наперебой просить дети.

«Хорошая школа, — решила Аня. — Лучше, чем та. Хорошо, что мама с папой решили переехать».

Уже через минуту на ее парте лежало не меньше десятка чистых тетрадей. Вокруг стоял галдеж: «Мне первому!» «Нет, мне, я раньше попросил!» И тут на Анину парту с грохотом опустился чей-то коричневый портфель.

Аня подняла голову. На нее внимательно смотрела рыженькая худенькая девочка. Коричневый портфель она по-прежнему держала за ручку.

— Ира! — радостно загалдели дети. — Садись скорее, подпиши тетрадки!

— Вам новенькая подписывает, — хмуро отозвалась Ира.

«Вот оно, — поняла Аня. — Рано я расслабилась. Вот оно — началось».

— Все подписать я не успею, — спокойно ответила Аня, глядя Ире в глаза. — Тетрадок много, а скоро уже звонок.

— Давай выйдем, — предложила Ира. — Мне нужно тебе кое-что сказать.

Аня встала.

Выйдя в коридор, Ира повернулась к Ане:

— Я тоже отличница, как и ты. Больше никто не учится на одни пятерки — ни в нашем классе, ни в параллельных.

— И что? — не поняла Аня.

Ира посмотрела в окно, потом неуверенно взглянула на Аню.

Что-то в ее взгляде было очень хорошее, доброе, вызывающее симпатию. Ане захотелось ей помочь.

— Тебе не нравится, что я подписываю тетрадки, да? — спросила она. — Это раньше только ты делала? Хочешь, чтоб я перестала? Но они же просят…

— Нет, — Ира махнула рукой. — Подписывай… — Глубоко вдохнула и, наконец, решилась. — Давай сидеть за одной партой?

Аня удивленно уставилась на нее. В предыдущей школе никто не предлагал ей сидеть вместе. А тут — сразу же, в первый же день, да еще Ира — отличница, которую все любят! Почему?!

Аня молчала, и лицо Иры стало испуганным:

— Ты не согласна?

— Согласна, — ответила Аня. Она по-прежнему ничего не понимала.

— Правда согласна? — с надеждой спросила Ира.

— Конечно!

Ира вздохнула с облегчением:

— Тогда пойдем в класс. Только давай пересядем за первую парту в среднем ряду — это мое обычное место.

В оставшееся время до начала урока Аня и Ира усердно подписывали тетрадки одноклассников.

После звонка (дети уже расселись по партам, а учительницы еще нет) Аня шепотом позвала:

— Ира! А почему ты решила сидеть со мной?

— Мне моя мама посоветовала, — таким же шепотом ответила Ира. — Она сказала, что тебе надо помочь, потому что новеньким поначалу трудно. И еще она хочет, чтоб у меня была подружка отличница. Тогда мы будем влиять друг на друга и всегда учиться на пятерки.