Дженнифер Грин - Воинствующая феминистка Страница 5

— Кажется, да…

Риган, не в первый раз поддавшись сиюминутному порыву, произнесла:

— По-моему, у меня в холодильнике есть два куска вырезки. Как у вас завтра вечером со временем? Подумайте, прежде чем отвечать. Правда, заранее должна предупредить вас о своих кулинарных способностях, вернее, об их отсутствии…

Алекс расхохотался.

— Честное слово, я не напрашивался на приглашение!

— Не сомневаюсь и уверена: вы все поняли правильно. Речь идет не о свидании. Вы ясно дали понять, что сердце ваше принадлежит Гвен. Просто поболтаем за ужином…

— Звучит заманчиво, но мне не хотелось бы обременять вас…

— Да что вы, бросить два куска мяса на сковородку ничуть не обременительно! Итак, в семь? — Она назвала свой адрес. — Предлагаю захватить с собой боксерские перчатки. Уверена, что нам захочется завершить начатую в прошлый раз схватку.

Алекс со смехом поблагодарил за приглашение, и они закончили разговор.

Посмотрев на нетронутую почту, на загруженную посудомоечную машину, Риган повернулась к Скарлетт, сидевшей в окружении своих малышей.

— Неужели я действительно только что пригласила к себе на ужин мужчину? — обратилась она с вопросом к пушистому семейству, соскакивая со стола.

Все будет прекрасно. Это ведь не свидание. Она просто откроет дверь перед человеком, нуждающимся в друге. Ей нечего бояться Алекса. Судя по описанию, невеста его застенчивая кисейная барышня и совсем не похожа на нее, Риган.

Если Алекса именно это привлекает в женщинах, Риган будет рядом с ним безопасно, словно в монастыре, — потому что, видит Бог, застенчивой кисейной барышней ее никак нельзя назвать.

Что ж, или они подружатся, или их отношения закончатся этим ужином. В любом случае она ничем не рискует.

В этом Риган была уверена.

— Ты действительно отправляешься в гости к женщине? Кто она? Где вы познакомились?

— Да, я отправляюсь в гости к женщине. Как ты и подозреваешь, она подцепила меня на углу, затащила в свое логово порока, обшитое красным бархатом, и там насильно совратила. Естественно, когда она снова позвонила мне и предложила продолжить прогулки по стезе разврата, я тотчас же поддался искушению…

— Очень смешно, — оторвался от компьютера Мерл. — Почему ты не предупредил меня раньше, что ужинаешь не дома?

— Если бы я знал, как на это отреагирует твой желчный пузырь, то обязательно сделал бы это. — Алекс застегнул синюю клетчатую рубашку. Похоже, ему не удастся рассеять грозовые тучи, собравшиеся на хмуром лице старшего брата.

— Как она выглядит?

— Так, как и должна выглядеть женщина. Выпуклости в тех местах, в которых у нас их нет, отсутствие растительности на лице и все такое прочее… — Он руками очертил в воздухе округлую женскую фигуру. — Учитывая то бессчетное количество женщин, которых ты приводил сюда, я думал, ты уже все знаешь…

— Шуточки шутишь! Мой опыт общения с женщинами совершенно отличается от твоего.

— Слушай, Мерл, никогда раньше не замечал, чтоб ты разыгрывал из себя умудренного жизненным опытом наставника.

— С тех пор как вы с Гвен расстались, ты очень изменился. Думаешь, я не понимаю, какую боль причинила тебе эта вертихвостка? И меньше всего на свете мне хотелось бы, чтобы другая женщина снова выжала из тебя все соки.

Мерл следовал за Алексом по пятам. Они вышли в коридор.

— Наверное, ты удивишься, но эта другая женщина уже знает, что у меня только что расстроилась помолвка. Она тоже никого не ищет.

— Все они так говорят! — бросил Мерл. — Я просто хочу предостеречь тебя: женщинам нельзя доверять. Никогда не угадаешь, что у них на уме. Они мыслят совершенно иначе, чем мужчины.

— Лично я всегда считал это их лучшей чертой. — Сверившись с часами, Алекс взялся за дверную ручку. — Успокойся, братишка. Причин для волнения нет. — И он закрыл за собой дверь.

С него достаточно! Мерлу ни за что не понять: Риган — совершенно другое дело. Она является полной противоположностью тех женщин, к которым влечет Алекса, — и уж конечно, она нисколько не похожа на Гвен!

У ворот его ждал сверкающий «ягуар» модели 47-го года. В гараже стоит практичная «акура», но антикварный «ягуар» был слабостью Алекса. Его никогда не привлекали спортивные машины, которые любил Мерл. Приземистый, обтекаемый «ягуар», символ непреходящего качества, вселял в Алекса уверенность. Когда он садился за руль этой машины, его душа просто пела.

Налетевший ветерок качнул ветви вековых дубов, которыми была обсажена дорожка. Сад, просторные лужайки, родовой особняк Бреннанов с белыми колоннами — все это лежало тяжелым бременем на их с братом плечах.

Алекс любил историю, любил романтику минувшего. Когда родители погибли в автомобильной катастрофе, им с Мерлом было семнадцать и девятнадцать соответственно. Они и слышать не хотели о том, чтобы продать родовое поместье чужим людям, поэтому условились, что тот из них, кто женится первым, останется здесь, другому же придется уехать. Тогда братья и не предполагали, что со временем оба превратятся в чудаковатых старых холостяков.

Мерлу в этом году будет тридцать семь… и он становится все более эксцентричным. Сова по натуре, брат просиживает ночи напролет, разрабатывая компьютерные игры, днем же всецело отдается заботам о фамильном состоянии Бреннанов. (Алекс уже не помнил, когда в последний раз изучал счета!) Одному Богу известно, что находили в Мерле женщины, но он пользовался неизменным успехом у прекрасной половины трех близлежащих округов. Много ярких красивых женщин подпало под его чары, однако все романы Мерла отличались недолговечностью.

Он не верил в любовь — и, разумеется, в чудесное единение душ на всю жизнь.

Во что верил Алекс — до недавнего времени.

Мысли о Гвен неизменно заканчивались болью в сердце. Отмахнувшись от мрачных воспоминаний, Алекс взял листок, на котором записал адрес Риган. Он знал Силвертри как свои пять пальцев, однако улица, куда ему предстояло ехать, была ему незнакома. Когда он ее отыскал, то просто замер от неожиданности: она вся была застроена старинными особняками в викторианском стиле.

Дом Риган тоже относился к викторианской эпохе, но, в то время как ее соседи ограничились стандартным набором цветов: белый, красный, серый, она выкрасила свое жилище в канареечно-желтые тона. Крыша в одном месте просела. Крохотная лужайка была подстрижена, но перед крыльцом росли огромные неухоженные кусты мирта и жимолости. На дорожке стояла красного цвета старая «мазда» с помятым бампером.

Казалось, во всех домах обитали молодые семьи: по тротуарам с грохотом носилась на роликовых коньках малышня, из открытых окон гремела музыка. Этот мир был совершенно не похож на тот, в котором жил Алекс: строгие полутемные комнаты, заставленные предметами искусства. Он не удержался от улыбки. Черт побери, эта чужая вселенная заставит его на время забыть о Гвен и о ноющем сердце!