Анджела Шайвли - Цена счастья Страница 5

— Почему каждый тут пытается найти для меня новое имя? Меня зовут Майкл.

Затем он протянул Брайану под моим недовольным взглядом свою маленькую ручку, и тот вполне серьезно пожал ее. Брайан улыбался.

— Хорошо, я постараюсь это запомнить, — пообещал он Майклу. — Не сомневаюсь, что так тебя будет называть моя мама. А она ведь тебе приходится бабушкой. Видишь ли, эти старые дамы... Тебе придется выполнять все ее желания.

И тут я испугалась. По какой-то мне самой непонятной причине я решала, что мадам д'Эшогет умерла задолго до смерти своего мужа. Знай я о том, что она все еще жива, мое сопротивление поездке в замок было бы намного сильнее. И это несмотря на то, что она, насколько мне было известно, не имела и не хотела иметь ничего общего с делишками своего супруга.

— О Господи! Да что же это я! — воскликнул внезапно Брайан. — Держу вас на морозе, на этих холодных плитах! Пожалуйста, входите!

С этими словами он провел нас в огромный холл, который теперь как-то вдруг потерял для меня свое очарование и не выглядел уже таким теплым и привлекательным.

В холле было несравнимо теплее, чем на улице. В камине пылал огонь. Инстинктивно я сразу же направилась именно туда. Но... камин оказался всего лишь удачной имитацией. За ним пряталась батарея центрального отопления.

— Позвольте ваше пальто? — предложил Брайан.

Он помог мне снять пальто и передал его слуге, который как раз в этот момент пересекал холл с остатками нашего багажа.

— Боюсь, я произвожу на вас впечатление чрезвычайно невоспитанного человека, — продолжил Брайан. — Но поверьте, сегодня у меня был весьма напряженный день. И мы ожидали вас много раньше.

— Мы, собственно, намеревались выехать поездом, который отходит около полудня, — поделилась я, — но что-то там стряслось на вокзале и поезд отменили. Не пошли и следующие поезда. Только около четырех сообщение было восстановлено.

Брайан поднял брови. На его лице читалось глубочайшее неодобрение.

— Мы слышали по радио об этом происшествии. И мне кажется, что выражение «что-то стряслось» слишком мягко для покушения на депутата от округа. Но ведь для вас, англичанин, подобная недооценка события является даже чем-то вроде добродетели, не правда ли? Или для вас человеческая жизнь не имеет значения?

— Я не англичанка, — сочла необходимым пояснить я. — Моя мама была американкой, а мой отец — англичанином. Сама же я канадка. И лично для меня жизнь каждого человека имеет самое большое значение.

Мое теперешнее возбуждение совсем не относилось к предмету спора. Просто мне вдруг вспомнились все полусерьезные-полушутливые споры с Аланом. И хотя Алан говорил, что он просто не выносит эти «примитивные провинциальные представления» своих земляков, я тем не менее вскоре обнаружила, что он полностью разделял все их предрассудки по отношению к англоязычным канадцам. И теперь, по прошествии часа после нашего прибытия, я все-таки узнала причину этого нерасположения к себе.

— Я очень сожалею, Леонора, — заметил Брайан с вежливой и одновременно с заинтересованной улыбкой, болью отозвавшейся в моем сердце, поскольку Алан зачастую смотрел на меня точно так же. — Я ни в коем случае не хотел вас обидеть. И вместе с тем вам будет нелишне знать, что местное население не особенно жалует англичан.

Немного помолчав, он примирительно добавил:

— Я совсем не исключаю, что вы могли не вполне знать, что случилось на самом деле на вокзале в то время, когда отменили несколько поездов. Наша полиция всегда стремится к тому, чтобы приуменьшить значение подобных событий и тем самым избежать паники, поскольку политическая ситуация и без того достаточно взрывоопасна.

— Но я... Мне точно известно, что там произошло, — медленно произнесла я. — Я сама чуть не стала участницей событий.

Но я не стала рассказывать ему, как коснулось меня это кошмарное происшествие. Дело в том, что те люди, с которыми мы случайно столкнулись на вокзале Виндзор, как раз и были теми террористами, бросившими бомбу. Они в таком темпе выскочили на улицу, что, как мне кажется, просто не заметили, что едва не опрокинули нас.

На лице Брайана совершенно ясно отразилось недоверие.

— Мы как раз входили в вокзал, когда услышали... шум, — помедлив, пояснила я. — Ну а потом мы увидели, как они его... его...

Я замолчала и посмотрела на Майкла. И хотя он слышал и видел то же, что и я, я все же надеялась, что он не понял, что же произошло на самом деле.

Брайан выглядел очень расстроенным.

— Простите, — сказал он, и черты его лица смягчились, когда он опустил взгляд на своего племянника. — Мне следовало бы сообразить, что вы щадите ребенка.

Если и могло что-то привести Майкла в ярость, то это, в первую очередь, то, что его называют ребенком.

— Я прекрасно знаю, что там случилось, — медленно и четко заметил он. — Вначале был такой громкий щелчок, а потом люди начали кричать и бросились убегать... как в кино.

— Майкл... — я попыталась прервать его, но он уже вошел в раж, остановить его было невозможно.

— А потом появились люди в белых халатах. Когда они вскоре снова вышли из вокзала, то несли длинные носилки. А на них были люди, — голос сына немного дрожал. — Мама сказала, что они спят, но я-то слышал, как на вокзале говорили, что они... они мертвые.

Произнеся это, он более не мог сохранять уже усвоенную им позу английской невозмутимости. Он сломался. И несмотря на присутствие своего дяди он спрятал лицо у меня в коленях и захныкал:

— Хочу домой. Не хочу тут оставаться... в Кви... в Кви...

— В Квебеке, — подсказал Брайан. — Лучше всего, если ты прямо сейчас постараешься освоить правильное произношение этого названия, поскольку ты теперь тоже житель этого города.

В отличие от моих многочисленных дядюшек, которые были более англичанами, чем сами англичане, и при виде плачущего на людях представителя мужского пола приходили в большое смущение, Брайан, судя по всему, расценивал слезы Майкла как естественное проявление чувств.

— Pauvre petit[4], — сказал он и заботливо провел рукой по темным волосам моего сына. — Для тебя это был трудный день. Да и для вас тоже, — он произнес это так, как если бы забыл о моем присутствии, хотя это наверняка исключалось, поскольку все это время Брайан стоял рядом со мною. — Тебе давно бы уже следовало быть в постели, но боюсь, придется подождать еще некоторое время.

Как раз в тот момент, когда я собиралась осведомиться о причине (мне тоже казалось, что самое время отправить Майкла в кровать), в зал вошел другой человек. Он был моложе Брайана, ниже ростом и плотнее. Обращали на себя внимание его светлые волосы и живые голубые глаза.