Эбби Грин - Секреты оазиса Страница 6

Салман неожиданно для самого себя сказал «да», хотя собирался сказать «нет». В глубине души он всегда знал, что однажды обязательно вернется домой, чтобы лицом к лицу встретиться со своими страхами. И вот это время пришло. Именно этим он объяснил себе свое непостижимое решение, а вовсе не скрытым чувством долга… и не тем, что он лишился покоя с тех пор, как увидел Джамилю на той вечеринке год назад.

Даже сейчас он помнил, как сжалась его грудь, когда он увидел ее в коридоре дворца Хуссейна, словно видение, словно она вышла из его мечты, в существовании которой он бы никогда себе не признался. Только в этот момент он понял — и вздохнул с облегчением, — что все эти годы с момента их встречи в Париже он каждый год отправлялся на вечеринку султана с одной только мыслью — увидеть Джамилю… Однако это открытие не слишком его обрадовало. Он не должен был вступать с ней в отношения. Он должен был найти в себе силы и отказаться от нее. Но он не смог. Хотя прекрасно знал, что она была слишком, слишком невинна для такого, как он, он все же соблазнил ее в Париже, чем еще раз доказал себе, насколько он испорчен. Но и этого ему показалось мало — и тогда он разбил ее сердце. Он вспомнил, как бледна она была тогда. В ее прекрасных глазах стояла невыразимая боль. Радостное невинное существо превратилось в опустошенного взрослого человека — а он еще говорил себе, что все это для ее блага. Он уверял себя, что спас ее — от себя и других, похожих на него. Ведь его самого уже ничто не спасет. Он видел зло так близко, что оно навсегда испортило его. И испортит любого, кто будет рядом с ним.

Однако все это не помешало ему поцеловать Джамилю на вечеринке у султана. Стоило только представить себе ее с «другом», как ему захотелось доказать всему миру, что она принадлежит ему. За прошедший год ни одной женщине так и не удалось пробудить в нем его когда-то ненасытное либидо — ему понадобились все силы, чтобы забыть этот факт. И словно в насмешку при одной мысли о Джамиле его тело моментально ответило. Он никогда больше до нее не дотронется. Это его единственный шанс спасти хотя бы частицу своей души.

Салман знал — Надим подозревает, что между ним и Джамилей что-то произошло, и, конечно, не мог этого одобрить. Во время последнего разговора в его тоне чувствовалось предупреждение.

— Думаю, ты не будешь часто видеть Джамилю. Она живет и работает на конюшнях, и она очень занята.

И это очень хорошо, повторил про себя Салман, ведь сама мысль о лошадях и конюшнях вызывала в нем такой ужас, что кожа покрывалась мурашками. Он точно не скоро там появится.

Салман был занят своими мыслями, когда вертолет стал снижаться на территорию замка, и в этот момент панический ужас охватил его — он едва сдержался, чтобы не дать пилоту команду лететь назад. Нет, он достаточно сильный для того, чтобы выдержать один месяц на родине. Он должен.

Салман глубоко вздохнул. Белый замок был уже перед ним. Его покрытые орнаментом стены и крытые галереи в один момент вернули Салмана во времена, которые все еще казались невыносимыми. Он справится с этим. Так же как он до сих пор справлялся со своей жизнью — всячески избегая боли.

— Мисс Джамиля, он вывалился из вертолета — рубашка расстегнута, джинсы рваные. Он больше похож на рок-звезду, чем на следующего правителя Мерказада. — Главная экономка поморщилась, ее лицо выражало отвращение. — Он совсем не похож на брата. Это позор для…

— Ханна, довольно.

Они собрались, чтобы обсудить, что нужно сделать в замке, пока нет Надима и Изольды. Джамиле все давалось с трудом с тех пор, как она услышала накануне, что Салман здесь.

— Простите, мисс Джамиля. Я забылась на секунду… — Пожилая женщина покраснела.

— Ничего. — Джамиля улыбнулась через силу. — Не беспокойтесь, он будет здесь, всего лишь пока Надим и Изольда не вернутся. А потом все станет по-прежнему.

Да, по-прежнему.

— А на следующий год в замке появится малыш! — Лицо экономки просветлело.

Пожилая женщина продолжала что-то радостно говорить, а Джамиля надеялась, что ее боль не отражается на ее лице и в глазах. Она любила Надима и любила Изольду, которая стала ее близкой подругой, но, к ее огромному стыду, она немного завидовала их безоблачному счастью.

По правде говоря, когда Надим сказал ей, что они уезжают в Ирландию проведать семью Изольды, пока еще есть время до рождения ребенка, Джамиля почувствовала облегчение. Ей становилось все труднее и труднее видеть их любовь, особенно с тех пор, как около шести месяцев назад стало известно о беременности Изольды. Надим ни на секунду не отпускал жену от себя, лелеял ее, как драгоценный камень. Джамиля видела — это сводит Изольду с ума, однако на самом деле Изольда ни в чем ему не уступала: если мужа не было рядом более часа, было заметно, что ей становится не по себе.

Однако надеждам Джамили немного расслабиться не суждено было сбыться. Как-то за обедом Надим вскользь упомянул, что в его отсутствие страной будет руководить Салман. От Джамили не ускользнуло, что и Надим, и Изольда внимательно следили за ее реакцией. Они не спрашивали ее, почему она так странно вела себя на вечеринке у султана, но и так было ясно — это связано с Салманом.

Джамиля могла гордиться собой: она стоически восприняла это известие, продолжая потягивать вино. И только надеялась, что ее руки не задрожат.

— Это хорошо. Он так давно не был дома, — сказала она безучастно.

— Если хочешь, поезжай во Францию, посмотри, как обстоят дела там на конюшнях, — мягко сказал Надим.

— Нет. — Джамиля выпрямилась, все ее тело было напряжено. Она боялась, что они могут решить, будто она не выдержит или присутствие Салмана скажется на ее работе. Она покачала головой, судьба была решена. — У нас здесь слишком много работы…

Но теперь, когда Ханна встала и спросила, придет ли она в замок, чтобы поговорить с персоналом, она едва не закричала «Нет!». Ей пришлось успокаивать себя. Она бессовестно решила сыграть на гордости Ханны. Поэтому улыбнулась и сказала так беззаботно, как только смогла:

— Зачем мне приходить, если вы прекрасно со всем справляетесь? У нас здесь, на конюшнях, куча дел. А если что-нибудь случится, вы позвоните мне.

К ее глубокому облегчению, Ханна не стала возражать. Когда женщина ушла, Джамиля откинулась на спинку офисного кресла. Ее сердце колотилось, как у испуганного жеребенка.

Целый месяц. Целый месяц ей лучше не приближаться к замку и к Салману. По крайней мере здесь, на конюшнях, где она жила, она могла чувствовать себя в относительной безопасности. Он ненавидел лошадей ровно столько, сколько она его знала, поэтому была уверена, что он и близко сюда не подойдет.