Кэтрин Спэнсер - Синеглазая Касси Страница 6

– Конечно! Действительно, кому какое до этого дело? И вообще, я хочу спать. – Джо широко зевнул, и получилось очень естественно.

– Я тоже. Хочешь чего-нибудь перед сном?

Он хотел многого, неразбавленного виски например, но больше всего – ответов.

– Нет, спасибо. Ты иди спать, а я пробегусь с Тэффи.

Крыльцо утопало в тени деревьев. Лунный свет тонкими стрелами пронзал густую листву и отражался от бутылки виски, взгроможденной на перила. Опершись на один из столбов, поддерживавших крышу, Джо смотрел на узкую полоску сада и удивлялся окружавшему его покою, так противоречившему буре внутри него.

У его ног лежала Тэффи, собака, подобранная им на обочине шоссе десять лет назад. Часы на здании суда пробили полночь, и в ночной тишине эти звуки донеслись даже сюда. Еще как минимум девять часов, и он получит ответы на свои вопросы. Как же убить эти девять часов?

Старушка Тэффи пошевелилась во сне и задергала скрюченными артритом лапами, словно гонялась за крысами. шмыгающими в ее снах. Джо считал себя знатоком снов. Сны мучили его все то время, что он сидел в тюрьме, куда его засадили за убийство Коберна.

Его и Коберна дорожки пересеклись, когда Джо нанялся матросом на эквадорский корабль, шедший в порт Сан-Диего. Как все остальные на борту, Джо прекрасно понимал, что Коберн – животное, но настоящие беды начались на островке в Карибском море, где корабль бросил якорь, чтобы пополнить запасы еды и воды.

Коберн затеял пьяную драку и чуть не забил до смерти местного жителя. Джо вступился, и все бы обошлось, только Коберн неудачно упал и его череп не выдержал. Через пару минут на сцене появилась полиция. У Джо руки были в крови, а рядом в канаве валялись двое, и один из них – труп.

Как вскоре довелось узнать Джо, правосудие в банановых республиках вершится чрезвычайно просто. Особенно когда пострадавшей стороной является местный житель. Джо не успел и глазом моргнуть, как оказался в каталажке, а корабль ушел.

Ему удалось пережить кошмар последующих месяцев только благодаря воспоминаниям о прозрачной воде озера Роузмонт, о чистых простынях, которые мать развешивала в солнечном дворике, о вкусе яблочного пирога, вынутого из духовки. Может, банальности, но его эти банальности спасли от безумия.

А иногда, когда ночь пропитывалась стонами спящих узников, он мечтал об Имоджен в длинном белом платье, вспоминал, как она цеплялась за него, как рыдала в его объятиях и как – благодаря ему – она снова улыбалась. Он задавал себе кучу вопросов: помнит ли Имоджен его? Доживет ли он до новой встречи с ней? И если доживет, не отвернется ли она от него? Но в самых смелых, самых диких своих мечтах он и на мгновенье не представлял, что оставил ее беременной.

А если она забеременела от него, то где ребенок?

Имоджен проснулась около восьми. Мозг, освеженный сном, не желал вспоминать кошмары и страхи предыдущего вечера. Ну и пусть Джо Донелли снова оказался так близко, что можно дотронуться до него. Конечно, она была потрясена. А какая женщина осталась бы равнодушной? И все же надо постараться больше не сталкиваться с ним.

В местной газете сообщалось о распродаже в маленьком городке в двух часах езды от Роузмонта. Прекрасная возможность избежать случайных встреч.

Вернулась Имоджен в пятом часу и направилась прямо в «Укромную Долину». Мать сама открыла дверь и вместо приветствия выдавила после стольких лет разлуки:

– О, это ты, Имоджен.

М-да, такой прохладный прием явно не располагал к поцелуям...

– Да, мама. Как поживаешь?

– Ну, я... удивлена. Когда Молли сказала мне о твоем приезде, я просто не знала, что и подумать.

Имоджен подавила вздох. А чего она ждала? Что ярчайшая звезда высшего общества Роузмонта изменилась и встретит блудную дочь с распростертыми объятиями? С другой стороны, Сьюзен Палмер явно подрастеряла свою знаменитую самоуверенность. Она немного робеет и... неужели нервничает?

– Разве удивительно, что, оказавшись в городе, я захотела тебя увидеть? – ласково спросила Имоджен.

– Но почему сейчас, после стольких лет?

– Потому что нам надо исправить наши отношения, мама, и я... я скучала по тебе.

– Ну... – нерешительно произнесла Сьюзен, – тогда, полагаю, тебе лучше войти.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Имоджен проследовала за матерью в парадную гостиную, где Сьюзен обычно принимала гостей.

– Чаю хочешь?

– С удовольствием. Здесь все еще подают чай в солярий?

– Мой ежедневный ритуал. – Слабая улыбка тронула губы матери. – Как мило, что ты помнишь.

– Конечно, помню. Я так удивилась вчера, узнав, что ты нарушила традицию.

Сьюзен вскочила с дивана, затеребила тройную нитку жемчуга на шее.

– Вчера я... у меня была важная встреча.

Имоджен вдруг заметила, что прошедшие годы не пощадили мать. И, похоже, ей нездоровится.

– Мама, ты болела?

Сьюзен оскорбленно выпрямилась и с возмущением посмотрела на дочь.

– Естественно, нет. Как ты могла такое предположить?

– Ты кажешься усталой.

– Просто много дел, как и у тебя, полагаю. – Сьюзен дернула шнур, болтающийся рядом с камином. – Я прикажу принести чай, и ты сможешь рассказать, как жила с тех пор, как переехала на западное побережье. Ты все еще занимаешься дизайном?

– Да. – Имоджен прошла вслед за матерью в залитый солнечным светом солярий.

Сьюзен с достоинством опустилась на один из диванов и скрестила в лодыжках по-прежнему изящные ноги.

– Я думаю, что с деньгами, которые оставил тебе отец, ты могла бы и не работать.

По ее тону можно было предположить, что зарабатывать на жизнь едва ли достойнее, чем обчищать карманы.

– Мама, мне нравится быть занятой, и я очень люблю свою работу.

– Компания – твоя собственность, дорогая?

– Нет.

– Как странно. Поверить не могу, что кто-то из Палмеров работает по найму. Но ты никогда не оправдывала моих ожиданий.

– Особенно в то лето, когда закончила школу.

Горничная вкатила сервировочный столик. По раздувшимся ноздрям и приподнятым бровям матери Имоджен поняла, что затронутая тема не предназначена для ушей прислуги, и умолкла, полная решимости продолжить дискуссию, как только они снова останутся одни.

– Мама, я вижу, что ты не склонна к воспоминаниям, но я считаю, что мы должны поговорить о прошлом.

– Почему тебе так необходимо копаться в истории, которую лучше забыть?

– Потому что я потеряла не только ребенка. Я потеряла и мать. А ты потеряла дочь. И то, что мы до сих пор не наладили отношения, кажется мне страшным расточительством. – Имоджен обвела взглядом просторную комнату. – Когда-то это был мой дом. Это и сейчас часть меня. Но я столько времени не была здесь!