Николь Рейш - Мое сломанное счастье (СИ) Страница 6

Миссис Эйвери, противная старушка из седьмой квартиры, уговорила меня устроить новоселье, как только я закончу с ремонтом. Я не особо горел желанием устраивать такого рода посиделки, но старушка говорила тоном, не приемлющим пререканий и отказа. Судя по всему, она ведет себя так со всеми жильцами этого дома, и именно из-за этого они ее и недолюбливают.

Но, не смотря на дурной характер и «колкий» язык, глаза у этого «Божьего одуванчика» неимоверное добрые и теплые. Я же в свою очередь проникся к ней глубокой симпатией и постоянно помогаю ей по дому.

Мистер Эйвери, умер десять лет назад от сердечного приступа и с тех пор старушка живет совершенно одна. Дочь и сын уехали в Канаду, когда им исполнилось двадцать и с тех пор приезжают к ней лишь раз в несколько лет. Поэтому все свое внимание и заботу женщина отдает соседям и любимому псу Чаку.

Забрав из почтового ящика свежий номер газеты, я вышел во внутренний дворик и сел на скамейку в тени липового дерева. Я переделал все дела по дому, приведя квартиру почти в идеальное состояние, и теперь мне необходимо новое занятие. Развернув газету на предпоследних страницах, где обычно печатали объявления я начал бегло их просматривать.

Но глаза не цеплялись, ни за одну строчку, потому что мысли мои вертелись вокруг письма Эмили, которое покоится во внутреннем кармане моей кожаной куртки. Сегодня утром я вытащил его из дорожной сумки, но так и не решился открыть.

С похорон Эмили прошло уже семь месяцев, а я так и не набрался смелости, прочесть ее последние слова, излитые на бумагу.

Но, тем не менее, я прекрасно понимаю, что рано или поздно мне все равно придется столкнуться с этим лицом к лицо. И дальше бежать от правды нет смысла.

Стараясь не думать о том, что именно я делаю, я запустил руку во внутренний карман и выудил из него пухлый, голубой конверт. Внутри него были четыре, сложенные ровно по полом листочка, на котором «плясали» неровные, мелкие буквы написанные рукой Эмили.

Милый мой, Кайл.

Я пишу в пустоту, отчаянно надеясь, что это письмо все же попадет в твои руки.

Пишу все то, что так невыносимо разъедало мою душу на протяжении тридцати семи лет и эти строчки будут для меня освобождением.

Я всегда презирала людей, которые встречают свою истинную любовь, но слишком трусливы и слабы, чтобы за нее бороться. Презирала тех, к чьим рядам в итоге прильнула. Странная насмешка судьбы, правда? Хотя не страннее, чем любить человека и совсем не помнить, как именно зародилась твоя любовь.

Я любила тебя сорок два года, но помнила нашу историю лишь четыре из них.

Не справедливо...

И хотя твой отец частично рассказал мне о том, что происходило до того, как тебя у меня отобрали, эти крохи были ничтожны.

Я вспомнила все только полгода назад. В день моего рождения, когда впервые за столько лет я смогла увидеть тебя в живую. Ты был для меня самым лучшим подарком, такой молодой, красивый, яркий, мой совершенно не тронутый временем ангел.

Я бы могла сказать, что со временем мои чувства притупились, и я сумела тебя забыть. Так же я могла бы сказать, что совершенно не искала с тобой встречи. Что ты не мерещился мне на оживленных улицах и что мне не слышался твой мелодичный голос. Я бы могла много чего сказать в таком роде, но, ни чего из этого не было бы правдой.

Я искала тебя в толпе. Я ощущала твое присутствие.

Я чувствовала тебя. Не смотря на то, что тебя нигде не было.

За несколько дней до свадьбы, я побывала в твоей квартире. Я знаю, что не должна была туда ходить, но эта тяга к тебе пересилила меня саму.

Несколько часов я просто сидела на кухонном полу и перебирала разноцветные бумажки с цитатами, которые ты постоянно мне присылал. Я не знаю, что я надеялась там найти, и совершенно не понимаю, почему думала, что это мне поможет. Это не помогло, мне стало еще хуже.

На самом дне той коробки было несколько фотографий. В основном на них была запечатлена я: счастливая, влюбленная, в развивающемся белом сарафане на фоне ясного, голубого неба с большой охапкой разноцветных воздушных шаров в руках. Я совершенно не помнила этот день, как в прочем и любой другой, связанный с тобой. Но больше всего меня заинтересовала твоя фотография, она была одной единственной в ворохе моих. Та, где ты стоишь на мосту, прислонившись спиной к его периллам, на тебе ярко-белая рубашка и темно-серые, зауженные брюки, а лучи солнца играют с твоими золотисто-русыми волосами. А самое главное, что на ней ты улыбаешься, от чего на твоих щеках образовались мои любимые ямочки, а медовые глаза превратились в янтарные. На ее обороте твоим красивым, ровным почерком было написано:

« И мы храним эту любовь на фотографии,

Те моменты, когда наши глаза были широко распахнуты,

Наши сердца ещё не были разбиты,

И время, словно навсегда застыло...

И ты никогда не будешь одинока,

дождись лишь, пока я вернусь домой...»

Я не помнила, откуда эти строчки, но самое главное я понимала, что именно они означают.

Я сохранила эту фотографию. Она и твое перо были единственным напоминанием о том, что ты был в моей жизни. Каждый раз, смотря на них, я понимала, что ты живой, ты существуешь, я тебя не придумала...

............

(конец первой страницы)

Я благодарна Алексу за его любовь, поддержку и двух замечательных детей, которые он мне подарил, но я, ни на минуту не забывала тебя. Ты всегда жил в моем сердце, занимая в нем самую большую часть. И если бы я могла вернуться назад, в то время, когда мы жили вместе, до того как у меня отняли память и я ввязалась в гонку за медальонами. Я бы поступила иначе. Я бы сделала все, чтобы мы могли выбраться из этой ситуации вместе. Я бы ни за что тебя не отпустила.

Все это время я осуждала тебя за то, что сорок лет назад, ты ушел от меня и забрал с собой все мои воспоминания. Винила за то, что ты был рядом, так близко, на расстоянии вытянутой руки, но между нами лежала безграничная пропасть моей пустой памяти. Я жила тобой, совершенно не помня об этом.