Елена Миронова - Фотография с обложки Страница 6

— Хотя бы на работу приличную устроилась, — недавно в сердцах сказала мать, — вышла бы удачно замуж, как Катя Пушкарева. Так нет же, предпочитаешь за копейки вкалывать в своем агентстве среди писаных красавиц, лучше шла бы в мужской коллектив! Глядишь, кто-нибудь и позарился бы? Ведь, когда люди работают вместе, внешности друг друга они уже не замечают…

Разговоры про замужество начались через год после окончания школы. Бабушка по старинке считала; что «девки должны выходить замуж до восемнадцати лет». В крайнем случае, в девятнадцать. Ну а если тебе уже за двадцать, пусть даже слегка, ты перестарок. И не должна воротить нос от любого мало-мальски приличного мужчины, считая каждого, кто сделает предложение, своей судьбой.

Бабушка, в юности эмигрировавшая в Россию из Польши, смело заявляла, что всех хороших парней расхватывают еще до того, как они отращивают усы. И откровенно сожалела, что в школьных программах нет дополнительных уроков, обучающих девушек выбирать себе женихов сызмальства.

Мать, конечно, придерживалась не столь радикальных взглядов, но с удовольствием выдала бы дочь замуж. Чтобы освободить себе отдельную комнату. В двушке жили три женщины, и целая комната, хоть и крохотная, была только у Ольги. Бабушка и мама «ютились» в большой гостиной. Мама иногда заламывала руки, обзывала дочь неблагодарной и утверждала, что из-за ее эгоизма она не может устроить собственную судьбу. Ольга знала, что у матери есть какой-то ухажер, она его даже видела пару раз: лысый, тощенький очкарик. У него тоже была проблема: он жил со своей бывшей женой, своими детьми, новым мужем бывшей жены и ее детьми — близняшками от нового брака.

— Если бы ты вышла замуж и освободила комнату, мы бы переселили туда бабушку, — просчитывала мать, — а сами поселились бы в большой комнате! У меня был бы шанс обрести счастье!

Ольга краснела, ей становилось стыдно. Однажды она все же не выдержала и возразила матери:

— Пожалуйста, пусть он переезжает к нам. Я буду жить с бабушкой, а вы займете эту комнату!

— Эту конуру? — презрительно бросила мать. — Здесь же десять метров! Как мы тут будем помещаться? Вот если бы ты вышла замуж…

— Но мне не за кого выходить замуж, — в отчаянии крикнула Ольга.

— Все дело в том, что ты неблагодарная! — Указательный палец матери, как карающий перст судьбы, воткнулся в плоскую Ольгину Грудь. — Надо было выходить замуж сразу после школы! У тебя был этот, как его… Сережа.

— Петя, — вздыхая, поправила ее Ольга.

— Не важно, — отмахнулась мать. — Ты у меня не красавица, чтобы перебирать людьми, которые хотят на тебе жениться!

— Мама, Петя сейчас в тюрьме, — деликатно напомнила Ольга. — Сел за воровство…

Мать осеклась. Но впрочем, быстро нашлась:

— Ну и что? Поди, жилье-то осталось, да и еще он ведь что-то наворовал…

Ольга периодически пыталась снять комнату подальше от отчего дома. Но, как всегда, вспоминала про бабушку. Если матери не на ком будет оторваться, она переключится на нее. Ольга любила бабушку. Поэтому и жили они втроем, три женщины, каждая — несчастна по-своему. Больше всего на свете Ольга боялась превратиться в одну из таких женщин, несчастных и никому не нужных. Мать сумела уверить ее в том, что она уже стала такой. Ведь ей двадцать пять, и она все еще не замужем…

Ольга приняла душ, улеглась в постель с книгой. Но ей не удалось прочесть ни страницы. Перед глазами все время стояла сцена, которую она увидела сегодня в студии Федора. Залитые солнцем красивые обнаженные тела, люди, которые никогда не будут одинокими. Потому что они есть друг у друга. Она отложила книгу. Все равно буквы прыгали перед глазами и сливались в одно слово, в одно имя — Федор, Федор, Федор. Федя, Феденька, любимый…

Закрыла глаза, постаралась уснуть. Каждую ночь она загадывала себе сон. И почти каждую ночь видела в этом сне Федора. Он улыбался, даже разговаривал с ней, но вот только и во сне она знала, что он принадлежит Галине. И никогда не будет принадлежать ей. Такого не может быть. Потому что не может быть никогда.

Она, конечно, не мечтательная старая дева и не монахиня, но все же прекрасно знает себе цену. Такие, как Федор, встречаются с такими, как Галина, и уж конечно, на сереньких мышках их взгляд не останавливается. Да и как иначе, если они связаны с прекрасным глянцевым миром, в котором преобладают красотки, отличающиеся друг от друга только подходящими к их внешности эпитетами. Некоторых можно наградить определением «потрясающая», других — «восхитительная», третьих — «блестящая», «божественная», «непревзойденная»…

Ольга невольно хихикнула, вспомнила, как пару лет назад познакомилась с молодым человеком. Никита с удовольствием награждал подобными эпитетами, но не ее саму, а ее кулинарные изыски. Пицца была божественной, курица восхитительной, а мусс получил название шедеврального… Никита после первой же проведенной вместе ночи предложил Ольге поехать с ним отдохнуть.

— Куда? — с замиранием сердца поинтересовалась она, представляя себе райские кущи Гавайев или волшебные пляжи Барбадоса.

— В Метелкино, — гордо ответил парень. — У меня там дом! Правда, там не очень обустроено, вода и туалет на улице. Но зато лес рядом и озеро, можно диких уток пострелять и на рыбалку сходить!

Ольге вовсе не улыбалось вместо золотого песочка, на котором она, раскинувшись, смогла бы приобрести шикарный загар, блуждать по лесу. С корзинкой для пикника в покусанных комарами руках, в старом бабушкином платочке на голове пробираться сквозь паутину, старательно пялясь на уток и ожидая, когда хотя бы одна взлетит, чтобы Никита смог выстрелить! Или уныло сидеть на берегу в зарослях, окунать удочку в воду и всякий раз, завидев, как подергивается поплавок, вопить от радости на весь лес, пугая других охотников-рыболовов. Да и потом, что это за название такое — Метелкино? Небось старая, заброшенная деревня…

С гораздо большим удовольствием она бы съездила к морю, пусть даже не на экзотические острова, а в пресловутую Турцию. Во всяком случае, потом всегда можно соврать на работе, что бойфренд возил ее на Канары или в крайнем случае на Кипр! Ведь загар, полученный естественным путем, отличается от загара, полученного в солярии, как лимон от лайма!

Загадочно улыбаясь, можно было бы поведать девчонкам в агентстве, как они здорово проводили время, купаясь по ночам, как брали яхту напрокат и обедали в уютных ресторанчиках. А потом специально заученным дома небрежным жестом можно было бы выставить загорелую руку и показать золотое колечко со стразом и выдать его за бриллиант — так сияет!