Анна Дубчак - Желтые перчатки Страница 6

– Это ваша квартира?

– Почти. Я ее почти выкупил у одного своего знакомого, который уехал за границу. Только там надо навести порядок. Я понимаю, что мое предложение может показаться вам несколько опасным, что ли… Но если хотите, я покажу вам свой паспорт, немного расскажу о себе, чтобы вы не боялись меня. Дело в том, что навряд ли с помощью газет вы сможете подыскать себе приличное жилье. Вы хорошо знаете Москву?

– Нет, – призналась она. Стоящий перед ней молодой человек выглядел весьма респектабельно, был хорошо одет и разговаривал с ней на равных, очень доброжелательно.

«А почему бы действительно не заглянуть в его паспорт?»

– Покажите свой паспорт, – проговорила она несколько смущенно. «Но ничего не поделаешь, лучше уж пережить эту неловкость – все-таки человек хочет помочь, – чем потом уносить ноги», – решила она.

И Костров, открыв «дипломат», достал паспорт и протянул ей.

«Костров Сергей Иванович, 1961 года рождения…»- читала она, не понимая до конца, что ей, собственно, даст изучение его паспорта. Затем полистала и поняла, что он к тому же еще и холост. Детей тоже нет. Хотя пора уже обзавестись семьей.

– Ну что, познакомимся? – спросил Сергей, улыбаясь и пряча паспорт на место. – Меня зовут Сергеем, а вас?

– Валентиной. Вы извините, что я так себя веду, но у меня нет другого выхода. Посудите сами, подходит совершенно незнакомый человек, да еще в районе вокзала, и предлагает свою помощь.

– Ну так что, Валентина, рискнете поверить незнакомому человеку?

– Придется. Все равно, даже если бы я выписала адреса сдающихся квартир из газет, то рисковала бы не меньше. А где находится ваша жирная Масловка?

Он рассмеялся.

– Кстати, мой зуб уже не болит. Видите, как благотворно вы на меня действуете?

– Просто вы еще меня не знаете. Я не такая безобидная, как вам может показаться.

Она легко поднялась со скамейки, и они направились в сторону метро. Пока они шли, Сергей рассказывал ей о метро, как проще добраться до Масловки и по ходу дела объяснял, как лучше ориентироваться, чтобы сэкономить время, и давал кучу советов…

Квартира сразу понравилась Валентине. Но больше всего ее поразила та символическая цена, которую назначил Костров.

– Скажите, а почему вы подошли именно ко мне? – спросила она его уже вечером, когда они пили чай на кухне.

– Потому что вы мне понравились, разве непонятно?

– Вы можете, конечно, обидеться, но этот поступок не делает вам чести. Я не доверяю людям, которые вот так запросто знакомятся на улице. Значит, если сегодня вы подошли ко мне, то завтра подойдете к кому-нибудь еще… Ведь так?

– Не знаю.

Он и сам не знал, как объяснить свой поступок.

– Думайте что хотите. А теперь мне пора, – он поднялся, взглянул на часы и, внезапно чертыхнувшись, решительно направился к двери. – У меня еще масса дел.

– Дела? Вечером? – Она усмехнулась.

– У меня всегда дела. Я заведую филиалом коммерческого банка, и сейчас как раз идет его реконструкция. Мне срочно надо повидать двух своих компаньонов, они где-то в половине десятого будут ждать меня в гостинице… Но это уже вам неинтересно. Счастливо вам оставаться. Вот вам моя визитная карточка, если захотите меня увидеть или услышать, звоните. Здесь масса телефонов, но это все рабочие. А вот этот мой домашний, – он достал ручку из нагрудного кармана пиджака и написал на обратной стороне визитки.

– И вы тоже… если захотите увидеть меня, то звоните, – она кивнула на стоящий в прихожей телефон. – Я буду рада услышать ваш голос.

– Вы больше меня не боитесь?

– Кажется, нет.

Он ушел, а она, оставшись одна, принялась осматривать квартиру. Из разговора с Костровым она поняла, что его друг, которому раньше принадлежала эта квартира, продал ее Сергею вместе с мебелью, телевизором, холодильником и прочим. Поэтому перемыв полы и приняв ванну, Валентина, чувствуя невероятную усталость, легла на диван, включила телевизор и вдруг поняла, как ей сказочно повезло, что она встретила Кострова. «Как хорошо, что у него заболел зуб», – подумала она перед тем, как погрузиться в сон.

А на следующий день она дала в четырех газетах объявления о том, что шьет на дому женскую легкую одежду, затем поехала в магазин «Ткани» и купила хорошую швейную машинку, «зингеровские» ножницы, два десятка бабин с нитками, несколько отрезов ткани, необходимую фурнитуру и все это на такси привезла «домой».

Деньги на поездку в Москву Валентина копила два года, занимаясь в Подольске, где жила с матерью, портновским делом. Целыми днями строча на машинке, она думала только об одном: как бы ей выбраться из этого скучного и маленького городка в Москву, чтобы там попробовать добиться успеха.

Валя шила, сколько себя помнила. После школы закончила швейное училище, но поступать в ателье на работу не захотела. Работала на дому. Когда появлялись свободные деньги, покупала в коммерческих, тогда еще редких магазинчиках дорогую ткань и шила что-нибудь для души, а потом продавала в местных комиссионных.

Когда по телевизору передавали репортажи с показом мод, Валя забывала обо всем на свете. Чуть ли не со слезами на глазах она смотрела на движущихся по подиуму стройных манекенщиц, одетых в фантастически роскошные наряды, прекрасно отдавая себе отчет, что здесь, в ее родном городе, ей никогда, НИКОГДА не воплотить в жизнь свои смелые идеи, что они так и останутся у нее в альбоме – нарисованные черными чернилами, безжизненные и плоские…

– Мама, я поеду в Москву, – сказала она в начале сентября и достала из шкафа большую дорожную сумку. – Деньги у меня есть, ты не беспокойся. Я все обдумала. Здесь мне больше делать нечего. Весь Подольск ходит в моих платьях и костюмах. Пусть теперь приоденется Москва. А там посмотрим…

Полина, мама Валентины, бледная анемичная женщина с грустными глазами и копной вьющихся совершенно седых волос, которые она принципиально не хотела красить, уронила чашку.

Она не представляла себе жизни без дочери.

– Сначала в Москву уехал твой отец и исчез, – сказала она, подбирая с пола осколки и не торопясь поднимать голову, чтобы Валентина не могла увидеть ее слез, – теперь уезжаешь ты. А что же будет со мной?

– Когда встану на ноги, приеду за тобой. Ты же не хочешь, чтобы я была твоей нянькой? К тому же Москва – это же не Северный полюс. Я буду регулярно звонить, писать, буду приезжать к тебе в гости…

– Ты в точности повторяешь слова твоего отца, – заметила Полина.

Валентина, которой до слез было жалко оставлять мать одну, но которая понимала, что, держась за ее юбку, вообще ничего в жизни не добьешься, проронила: