Грейс Грин - Летняя рапсодия [Сборник] Страница 6

— Твоя бабушка была доброй и сердечной женщиной. — Она изо всех сил старалась овладеть нахлынувшими чувствами. — Я знаю, что тебе было трудно примириться с ее решением, тебе же стукнуло тогда всего семнадцать, и после того потрясения…

— Я не думал тогда о себе! — Он резко развернулся лицом к ней, и вся застарелая, приумноженная за тринадцать лет обида полыхнула в его глазах. — Я думал о своей матери. О том, что они — мой отец и твоя мать — сделали с ней.

— Не надо! — Дрожа, Уитни подняла руки, словно пытаясь остановить его. — Пожалуйста, Люк, не начинай все заново. Я понимаю, почему ты так оскорблен, но, Люк, ты же сойдешь с ума, если не постараешься забыть…

— Думаешь, я не пытался? Думаешь, я не хотел простить? Забыть и простить? Как по‑твоему, что я чувствовал, уходя от бабушки, единственного в мире человека, который что‑то для меня значил? И наконец, — он бешено взмахнул рукой, — наконец‑то вернуться в этот дом и обнаружить, что опоздал. Господи, это разрывает мне сердце!

Напряженное молчание последовало за выплеском Люка; казалось, оно никогда не кончится, но вдруг откуда‑то донесся тихий плач ребенка.

Уитни растерянно оглянулась.

Люк тяжело вздохнул.

— Это монитор малыша, там, над хлебницей, — устало проговорил он.

Уитни посмотрела туда и увидела бело‑голубой приборчик с мигающим красным огоньком.

— Я такого еще ни разу не видела, — как‑то неловко сказала она. — Значит, ты оставляешь микрофон в комнате ребенка, а приемное устройство повсюду таскаешь с собой?

— Ну да. Ладно, пойду принесу его.

— А как его зовут?

— Трой, — кинул он через плечо и вышел.

Трой. Уменьшительное от Траяна? Имена Траяна и Крессиды тесно связаны в мифологии; неужели Люк, несмотря на ссору с бабушкой, все же вспоминал о ней с любовью, выбирая имя для сына?

Он вернулся с малышом на руках. Уитни уже успела сварить кофе, наполнить две кружки и добавить сахар и сливки.

Она решила свести любое общение между ними на чисто деловой и безличный уровень, но тут же допустила большую ошибку, взглянув на ребенка.

— Ой, какой он темненький!

— Ну да, ты же не видела его вчера без панамки.

Люк взъерошил кудрявые черные волосы своего сынишки, и тот радостно гулькнул и выпустил пузырь. У него были отцовские голубые глаза, опушенные густыми ресницами, такими же черными, как и волосы. Люк нарядил его в красную майку и ярко‑красный вельветовый комбинезончик, и при виде хорошенького малыша сердце Уитни растаяло.

— Ты не установишь столик, чтобы я мог посадить его на сиденье? — попросил Люк. — Что‑то я никак не разберусь с этими защелками.

Ей пришлось повозиться пару минут, прежде чем она сама поняла, как устроен столик, и Люк наконец смог усадить ребенка.

— И что же у него будет на завтрак? — Уитни неловко отступила, внезапно ощутив его близость.

— Сегодня в меню банан, тост и молоко…

— Но у меня нет бананов.

— Я захватил еды, которой ему хватит на пару дней. И я подумал, — продолжал он, вынимая бумажный пакет из холодильника, — что, может, ты отвезешь меня в город и я запасусь провизией. В угловом магазине Стэнли у меня всегда был неплохой кредит, и я уверен, что…

— Джим Стэнли давно умер. Магазин снесли, и на его месте теперь супермаркет. Если у тебя нет денег, то тебе сначала придется пойти в банк и взять заем.

Он продолжал выкладывать содержимое пакета на стол: гроздь спелых бананов, маленькую буханку хлеба, коробку с пшеничными хлопьями и упаковку с молоком.

— Чтобы получить заем в банке, у человека должна быть собственность. Похоже, что тебе придется нас подкармливать. Но мы с Троем не такие уж обжоры, правда, чудо‑юдо?

Он улыбнулся малышу, и тот заулыбался в ответ двумя белыми зубами, словно они обменялись какой‑то веселой шуткой.

Уитни почувствовала, как в ней волной поднимается возмущение. Интересно, он что же, думает, они будут жить здесь и она на свои деньги будет их кормить?..

Не выйдет.

Он уже успел очистить и порезать банан и теперь обмакивал кружочки в молоко и посыпал хлопьями. Она невольно залюбовалась его движениями и сильными загорелыми пальцами с гладкими короткими ногтями, — вот так стояла бы и смотрела! Но вместо этого она поставила его кружку с кофе на стол рядом с молочником и сахарницей.

— Я пошла в гостиную, — сказала она сухо, глядя, как малыш сосредоточенно засовывает в рот кусочки банана с хлопьями. — Мне надо кое‑куда позвонить.

— Если ты собираешься позвонить Максвеллу, чтобы он навел обо мне справки, то разреши мне сэкономить твое и его время. — Люк вытер руки о джинсы и вынул из кармана бумажник. Выудив из него визитку, он бросил ее на стол. — Дэйл Грегг — работает в банке, куда я кладу деньги… когда они у меня есть, и… — на стол полетела вторая визитка, — Элиза Томсон, адвокат, к которой я недавно обращался. Они оба полностью в курсе моей финансовой ситуации. Как только я покормлю Троя, я им позвоню и попрошу помочь Максвеллу, когда он с ними свяжется. Он получит всю необходимую информацию.

Уитни взяла со стола карточки и прочла адреса.

— Все это время ты был в Калифорнии? — взглянула она на Люка.

— Ага, в стране прибоя и загорелых красоток.

— Пляжный бездельник.

В ответ на ее презрительное замечание он только уклончиво улыбнулся.

— В общем, — продолжала она, — за тринадцать лет тебе нечего показать, кроме загара, пустой чековой книжки и…

— И ребенка.

Уитни качнула головой.

— Невероятно.

— Он действительно невероятный, правда?

— Невероятно, что человек с таким потенциалом мог так низко пасть, — взорвалась она. — Это только испорченные девчонки‑подростки убегают из дома, потому что не хотят подчиняться родителям. А потом возвращаются, поджав хвост и с незаконнорожденным ребенком на руках. Наоборот обычно не бывает… Но ты исключение.

— Ты думаешь, — он посмотрел на нее широко распахнутыми глазами, — что кто‑то воспользовался моей невинностью и сделал мне ребенка?

— Такие люди, как ты, своим безнравственным поведением разлагают саму структуру североамериканского общества…

— О, я думаю, ты малость преувеличиваешь! Я только…

— Ты хочешь только развлекаться, а если прокол, кто‑то другой должен тебя вытягивать. Мало того, что ты так себя вел, когда был один, но с появлением ребенка…

Малыш захныкал.

Уитни кинула взгляд на Троя и почувствовала угрызение совести. Личико малыша скуксилось, губки дрожали и глаза наполнились слезами. «Как ты могла?» — словно говорил его взгляд, устремленный на Уитни.