Пять ступеней до Луны (СИ) - "Rosalee_" Страница 6

Почему-то сразу вспомнился момент, когда предрассудки по поводу гриффиндорцев стали разваливаться в его зацикленном и настроенном на неприязнь мозгу, когда ему вдруг захотелось разговаривать с Грейнджер, слышать ее голос и спорить, пока один из них не срывался и не шел в библиотеку, чтобы проверить факты и ткнуть другого носом. Сперва он был уверен, что недостоин такой, как она, что слишком лицемерен для той, что переживала чужие потери сильнее, чем свои. Но своими улыбками, вечными доставаниями и попытками вывести его на эмоции она убедила его в обратном, только теперь он загибался в своей глупой вере в возможность обладать Гермионой, способностью назвать ее своей и не получить кулаком по скуле. Как там говорила Грейнджер? Есть пять ступеней в достижении луны, тогда он поднялся по первым. И за время, проведенное в Мэноре, он пришел к выводу, что обязан с ней поговорить. Ему претил страх ее реакции, в конце концов, ведь это просто жизнь, как она любила напоминать, и он наконец-то согласился с ней.

Тео приобнял его за плечи, что-то воодушевленно рассказывая и указывая пальцем на Поттера, что раздраженно глядел в их сторону, сложив руки на груди. Астория старалась поправить ему галстук, сунув свой бокал Дафне, с осуждением смотрящей на Пэнси, которая чересчур громко смеялась с шуток краснеющего Невилла.

Для Малфоя же они были простым белым шумом, в грохоте голосов и звоне посуды. Он искал ее глазами среди толпы разукрашенных гостей. Почему-то ему казалось, что она в сиреневом платье. Он никогда не видел ее в нем, но отчего-то считал, что светло-фиолетовый — ее любимый цвет.

— Нет, ты слышал, Малфой? — выдернул его из прострации голос Блейза. — Поттер считает, что в следующем году в Аврорате он утрет нам нос на изготовлении противоядий. Поттер! У которого удовлетворительно стоит по зельеварению только потому, что он герой войны.

— Может, и утрет, — безразлично бросил Драко, скидывая с плеч руку Нотта и двигаясь в сторону стола, где мелькнуло что-то сиреневое.

Кто-то рассыпал мешок с пыльцой, и поэтому звезда, нарисованная на полу, блестела пятнами от света трепещущих свечей.

Он мог поклясться, что видел ее лицо и кудрявые волосы, собранные заколками у висков. Она смеялась вместе с Парвати, а затем покружилась, показывая, как взметается вверх юбка ее платья до колен, но потом толпа сомкнулась перед его взором, и она вновь стала исчезнувшим миражом.

Профессор МакГонагалл постучала тоненькой ложечкой по хрупкому хрустальному бокалу, призывая всех рассесться. А Малфой опять себя возненавидел за решение приехать в Хогвартс к самому торжеству, а не хотя бы на несколько часов раньше, чтобы пересечься с ней и…

— И что, Малфой? Чтобы ты ей сказал тогда или сделал?

— Я сказал бы.

— Скажи сейчас.

И вот ее мерцающий карий взгляд, устремленный прямо на него. Она улыбалась краешками губ. Так, словно действительно рада его видеть, махала ему и показывала какие-то знаки, но он оставался прикован к ее темным радужкам, прорезанными золотыми молниями; он никогда не замечал, что у нее были настолько красивые глаза.

Он хотел бы к ней прикоснуться, возможно, поздравить с наступающим Новым годом, а потом рассказать обо всем, о чем молчал так непозволительно долго, но их разделяли стол и множество студентов за ним.

Она что-то молвила одними губами, словно говоря «увидимся потом», и снова скрылась из виду, спрятавшись за студентами, склонившимися над своими тарелками.

И Малфой ждал. Смеялся над глупыми шутками Нотта, спаивал вместе с Блейзом Поттера, издевался над Пэнси с ее тщетными попытками обратить на себя внимание Невилла. Он даже не заметил, как музыка заиграла громче, когда на сцену вышла группа «The Witches», и все повскакивали со своих мест, сотрясая воздух криками и топаньем ног. То тут, то там мельтешили яркие наряды, заставляя голову кружиться от этого калейдоскопа красок, словно художник пролил свою акварель и сверху уронил банку блесток.

Снег сыпался на макушку Пэнси, создавая ей сверкающий нимб, пока она жаловалась на безучастного Невилла и его пристрастие к травологии, и только в момент, когда она начала в подробностях описывать, что ее привлекает в самом неуклюжем гриффиндорце, Малфой опомнился, выходя из астрала и вдруг обретая слух.

Ему было необходимо найти Грейнджер до полуночи. Он устал жить в дивном новом мире, построенном на пепле душ, наивно веря, что судьба сама решит все за него, пока он вновь и вновь сбивался с пути, думая, что все в порядке и время еще есть, чтобы прорваться сквозь серость густых страхов. Пришла пора что-то менять, наступали новый год и новое столетие, и Драко был обязан себя не разочаровать.

Он обходил танцующие пары, едва удерживая себя от желания всех растолкать. Все смешивалось перед взором, а дребезжание пламеней свечей начинало раздражать.

Малфой ожидал увидеть ее где угодно, но только не повисшей на шее Блейза. Она заливисто смеялась на его короткие фразы и прижималась ближе, пока он мягко придерживал ее за тонкую талию, обтянутую фиолетовым поясом. Как только Забини встретился с его жестоким грозовым взглядом, тут же примирительно развел руки в стороны, кивая на Гермиону.

Блейз всегда знал, что у него на душе, и никогда бы не предпринял никаких попыток сблизиться с Грейнджер чуть больше положенного, но Малфой все равно ощутил укол ревности оттого, что опьяневшая Гермиона сразу бросилась мулату на шею.

— …не любит, — донесся до его ушей заплетающийся голос Гермионы, которая почему-то казалась опечаленной. — До луны ведь всего пять ступенек, Блейз. Не надо бояться.

Забини недоуменно уставился на нее, пряча улыбку в уголках губ и будто избегая пересечения взглядом с Малфоем.

— Думаю, мне стоит помочь тебе дойти до нашей башни, как настоящему джентльмену, — мягко сказал Драко, подходя ближе и касаясь ее оголенной спины.

— Зачем? — она резко обернулась, хмурясь и оглядывая его с ног до головы.

— Чтобы ты не завалилась в какой-нибудь угол и не уснула там, пьянчужка. Вряд ли ты хочешь завтра проснуться под смех младшекурсников, — он взял ее за руку, кивая Блейзу, и аккуратно подтолкнул к выходу.

Она была ослепительно красива, несмотря на немного затуманенный взгляд, который все равно оставался каким-то глубоким и понимающим, и в нем хотелось спрятаться. Драко лишь однажды видел Грейнджер нетрезвой — во время войны, тогда у нее произошло сильное выгорание, и она проревела половину ночи, не зная, что в этот самый миг он находился по другую сторону стены, точно так же прижимаясь к ней спиной и опустошая вторую бутылку огневиски.

Ее волосы немного растрепались, выпав из-под заколок, а щеки порозовели от выпитого алкоголя и буйных танцев, но выражение лица говорило о том, что прямо сейчас ее мозг делает все, чтобы прогнать хмель, — по крайней мере, так себе объяснил Драко ее странный взор, направленный на его пальцы, переплетенные с ее.

— Я нормальная, — тихо возразила она на выходе из Большого зала. До боя курантов оставались считаные минуты, и наверняка ей хотелось сейчас быть там, а не плестись позади Малфоя, но он желал с ней поговорить в башне и обязательно будучи наедине.

— Все пьяные так говорят, Грейнджер, и ты не исключение.

— Стой, — она попыталась затормозить, замедлив шаг, но, не дождавшись нужной реакции, повторила: — Да остановись же ты, Малфой!

Он замер недоуменно и в то же время раздраженно, словно куда-то спешил, но Гермиона отбросила эту мысль, кивая на дверь, ведущую на Астрономическую башню.

— Пойдем, — она мягко потянула его за руку, пристально вглядываясь в плавленое серебро.

— Грейнджер… — неуверенно проговорил Драко, крепче сжимая ее ладонь. — Ты же и пяти ступеней не осилишь.

Она уязвленно вскинулась на него, чувствуя, как алкоголь выветривался из ее крови вместе с дуновениями ветра, гуляющего по коридорам. Гермиона кинула быстрый взгляд на ветки омелы, что цвели над головой Малфоя, и, не думая ни секунды, вымолвила: