Выкупленная родная семья - Ксения Фави Страница 6

Когда немного унимаю голод, в голову лезет недавний разговор с Мариной. Сама домработница что-то напевает и, кажется, готовит на рабочей зоне пирог. Я же думаю о Красильникове.　

Работница сказала, Мирон — достойный человек. Нет я спорить даже внутренне не буду. Хотя бы потому, что толком не знаю, какой он.　

В последние годы я слышала только про его финансовые достижения. Купил такой-то завод, пошел в такое-то направление бизнеса. Об этом говорил муж, с братом они тоже иногда обсуждали товарища.　

Видеть же своими глазами Мирона мне приходилось все реже и реже. Он приглашал нас порой на день рождения, пару раз на открытие каких-то сетей. Иногда Иван ездил в его компании на чисто мужское времяпровождение — рыбалку на яхте, в банный комплекс. Когда мог, к ним присоединялся мой брат.　

Но хоть Мирон по-прежнему считался их лучшим другом, частота таких встреч неуклонно снижалась. Красильников не сидит на одном месте — ездит на Север, где у него есть разработки, много времени проводит за границей.　

Так что сложить мнение о нем уже взрослом шансов у меня было маловато. Да и в юности Мирон не вызывал однозначного мнения. Он не налегал на учебу, как Иван. Занимался спортом, но тоже без особенного фанатизма. Рано женился, однако детей не заводил. Одевался вроде неброско, но всегда имел дорогие часы и телефон.

Мама все время советовала брату с ним не общаться. Успокоилась немного, только когда Мирон разбогател. Папа тоже смотрел на Красильникова с подозрением, да и я всегда его сторонилась. Может, наслушавшись родителей…　

— Мирон Алексеевич много помогает приютским ребятишкам, — Марина решается завести новый диалог.　

Я, кстати, слышала про этот факт еще давно, до брака с Ваней. Мама, помню, только с сомнением поджимала губы.　

— Им повезло, — что мне еще сказать…　

— Да! — домработница подходит к столу. — Тот интернат, где он сам учился, его подшефный.　

Старшие классы Красильников провел в интернате. Это был единственный факт, который моя мама приводила в пример брату. Правда, в негативном ключе. Говорила, что Макс не ценит их стараний и не учится. Советовала глянуть на Мирона и понять, как нам. живущим в приличной семье, повезло.　

Сейчас я с сочувствием отношусь к детству Красильникова. А когда сама была подростком, его интернатное прошлое меня пугало. Я слышала про жесткие условия там, драки. И думала после — Мирон в каком-то смысле отмороженный. Ну, может, не до такой степени… В общем, считала, что лучше его не задевать.　

— Мирон — молодец, — говорю Марине и прихожу к окончательному выводу, что отца своего ребенка я толком не знаю.　

Хоть мы и знакомы много лет.　

— Да! Да! — кивает Марина и переводит тему. — Тут в поселке очень хорошо с малышом гулять. Территория полностью закрыта, везде камеры. На въезде охрана с пультом. У одних тут мальчишка лет семи вышел за ворота, да между домами заблудился. Стоит, ревет. Мужики его махом увидели и домой проводили.　

Марина смеется, а моя радио-няня начинает покряхтывать. Несколько секунд, и она заходится криком.　

— Я, наверное, вывезу Матюшку на улицу, — говорю домработнице.　

— Помощь нужна? — быстро спрашивает она.　

— Да, надо бы найти нашу коляску.　

Помощница сама вывозит «авто» моего сынишки, мне остается одеть и вынести самого малыша. Все же удобно, когда тебе кто-то помогает. Моя мама так боялась помешать зятю, что толком и не бывала у нас. Про самого Ивана нечего говорить, он работал.　

Снова думаю о маме, как ей сказать? С другой стороны, я не виновата, что ее любимый зять так поступил. Или все же в разрыве есть часть моей заслуги?　

На эти вопросы трудно найти ответ, так что я просто качу коляску по дорожке. Матюша на воздухе успокаивается — хоть что-то хорошее. А поселок и правда красивый, дома стоят ровно, дорожки широкие. На общей территории раскиданы сосны.　

Нагуливаю сына, и сама разминаю ноги вдоволь. После оба с ним перекусываем и спим. Нам понадобятся силы, завтра тяжелый день. Хотя на фоне сегодняшнего…　

Так или иначе просыпаюсь я, когда в окне уже светят фонари. Малыш не завозился, могу спуститься вниз и выпить воды. После пирога с мясом, который таки испекла Марина, меня мучает жажда. Хм, интересно, кто дома?..　

Иду по лестнице, почему-то тихо. Как будто крадусь. На кухне никаких звуков, домработница, наверно, уже дома. Она сказала, что живет в соседнем поселке, не элитном.　

Интересно, вернулся ли Мирон?　

Мужчина сказал, что верхний этаж полностью предоставит нам. А вот где будет его спальня внизу, я без понятия. Кроме гостиной и кухни я видела на первом этаже еще несколько дверей. Что за ними — не знаю.　

Пока обхожу знакомые мне комнаты. В большой никого, и даже свет приглушен. Горит пара лампочек над входом. Кухня ярко освещена, но там никого нет. Я выуживаю бутылочку с водой из дверцы холодильника. Делаю глоток. Остальное возьму с собой, как раз вода немного согреется.　

Выхожу в просторный коридор, как раз вглубь будут незнакомые помещения. Хм, и куда идти дальше? Не ломиться же во все двери. Но тут мне на помощь приходит мой собственный слух. Издалека раздается гул и негромкая музыка.　

Я без тапочек и как будто крадусь. Самая дальняя дверь приоткрыта, в проеме видится свет. Быстро подхожу, чего уж теперь, и вижу, это не просто комната. Здесь путь на цокольный этаж. Небольшая площадка у двери и лестница вниз. В отличие от интерьера всего дома, ступеньки и стены темные.　

Шагаю вниз, не знаю, что за любопытство мною двигает Лестница быстро заканчивается, и я вижу тоже в черных тонах брутальный спортивный зал! Не ожидала. Он небольшой, насколько разбираюсь, тренажеры здесь самые базовые — велосипед, дорожка, пресс-машина. А еще много гантелей и блинов разного веса.　

Но самое главное — здесь я вижу Мирона. Бизнесмен лежит под штангой с внушительным количеством утяжеления. Спина на скамейке, крепкие ноги в спортивных штанах упираются в пол. Хоть на нем не лосины, мышцы все равно просматриваются.　

Он опускает металлический гриф с черными блинами себе на грудь, поднимает и издает низкий горловой стон. Я сразу цепенею от этого звука, хоть и понимаю — он чисто спортивный. В воздухе пахнет жаром мужского тела. Приглушенно играет тяжелая инструменталка.　

Мне бы развернуться и уйти, но я стою и завороженно пялюсь. На Мироне облегающая футболка, мышцы груди раздуваются от жима.