Вопросы маленького волка - Таня Белозерцева Страница 6

— Святый боже, Джек, тебя и лошадь не догонит! Кричу-кричу, а ты… глухой ты, что ли?!

А волк спросил:

— Рекс, что ты здесь делаешь?

— С тебя ошейник надо снять, вот что!

— И как это понимать, я больше не нужен для ваших наблюдений и меня теперь пристрелят?

— Да не в этом дело, понимаешь, произошла ошибка, ты помнишь, где тебя поймали в первый раз?

— В лесу.

— Вот именно! А когда эти остолопы благодаря датчику поняли, где ты живёшь, то аж за головы похватались, не на того волка они радиоошейник надели. Ты не лесной волк, а тундровый. Понимаешь?

— Понимаю.

— Отлично! Сам пойдёшь или поспишь?

— Как «поспишь»?

— Молча. Виктор стреляет в тебя сонным дротиком, ты засыпаешь, он снимает с тебя ошейник, и мы улетаем.

— А потом?

— А потом просыпаешься и идёшь куда хошь.

— Нет, я лучше сам пойду.

Виктор смотрел на волков сквозь оптический прицел и ждал, когда от волка отойдёт пёс, но вместо этого волк и пёс вдруг пошли к ним.

— Ишь ты! — сказал Виктор.

Джек почти полз на брюхе, Рекс дурашливо прыгал вокруг него. Виктор улыбнулся и сказал:

— Иди сюда, Севентин, не бойся, я не сделаю тебе больно.

Джек вжался в землю, Виктор подошёл и присел перед ним.

— Ну, Севентин, здравствуй, хороший, — с этими словами мужчина взялся за ошейник и отстегнул его. — Ну вот и всё, беги, волк!

Джек бросился прочь, за ним потрусил пёс.

— Рекс, как он меня назвал?

— Севентин, это номер твоего ошейника, номер семнадцать, тебя так и звали, по номеру.

— А почему?

— Да они же не знают, что тебя зовут Джеком. Мне пора, прощай!

— Прощай, Рекс.

Джек глазами проводил самолёт, к нему подошёл Дасти.

— Ф-ф-ух! Без ошейника ты лучше выглядишь. Пошли за зайчиками, наши жёны уже с голоду, поди, воют.

— Дасти, успокойся, они мне ничего не сделали, они просто сняли ошейник.

А зайчиков надо было много, очень много. Что ни час, а Саша, высунув голову из норы, нежно так просила:

— Милый, принеси ещё зайчика.

И Джек покорно плёлся на охоту. А однажды он получил передышку, Саша целые сутки ничего не просила, на расспросы Джека она лишь ворчала в глубине норы.

Наконец он не выдержал и сунулся туда, в полумраке подле Саши Джек увидел четыре пушистых комочка, они пищали и пахли молоком.

Саша устало улыбнулась и сказала:

— Милый, принеси ещё зайчика…

Ну конечно же! Зайчик! Нет, пять зайчиков! Пять толстых, жирных зайчиков! О чём речь! Сию секунду!

Счастливый отец таскал молодой маме зайца за зайцем, пока Саша не остановила его.

Когда пришёл Дасти, Джек стал прыгать вокруг него, хрипя и кашляя:

— Дасти, я стал папой! Урра!

— Сколько?

— Сколько?.. Саш, а сколько их у нас?

— Зайчиков? Семь.

— Какие зайчики? Я про детей спрашиваю.

— Ах, дети! пять, три сына и две дочки.

— Пять, Дасти! Постой, пять? А…

— Пятый родился только что.

— Дасти, у меня пять!

— Поздравляю.

Джек считал, что его дети самые-самые, и так оно и было. На одиннадцатый день волчата открыли глаза. Мальчиков назвали Логан, Гелли и Малыш, а девочек Лили и Сноу.

Джек их очень любил.

Весной волчата всё ещё сидели в норе и вышли только в начале лета. Той же весной отцом стал и Дасти, Соня родила четырёх очаровашек дочек.

Дасти вёл себя так же, как давеча Джек…

Джек грелся на летнем солнышке, дети резвились поблизости, потом двое, Гелли и Малыш переглянулись и дружно потопали к отцу.

Первым заговорил Малыш:

— Папочка…

— Что тебе, маленький?

— Как самочувствие?

— О, спасибо! Замечательное!

— Пап, а куда ты ходишь?

— На охоту, сынок.

Следующим спросил Гелли:

— А что ты делаешь на охоте?

— У… — тут Джек запнулся — да не он ли спрашивал об этом же старого Зейна?

— Папа?

— А?

— О чём ты задумался?

— Да так…

— Гелли, Гелли! А помнишь про птицу?

Джек переспросил:

— Какая птица, Малыш?

— А ты на ней летал.

— Я? На птице?

— Папа, дядя Дасти рассказывал, что ты дружил с большой птицей, и она очень громко рычала.

— Так вы о самолёте толкуете!

— Самолёт?

— А что это такое?

Джек сел. Вот его дети, они задают вопросы, как он когда-то задавал их дяде Зейну.

Похоже, жизнь сделала полный круг. Жизнь. В новом поколении.

— Ну что ж. Слушайте, однажды…