Лавейл Спенсер - Горькая сладость Страница 69

— Эй! — крикнул Эрик, как только лопата коснулась корпуса машины и он окончательно удостоверился, что это именно машина, а не что-то другое. Ему показалось, что кто-то ответил, но это могло быть завывание ветра. — Держитесь, я сейчас помогу вам. Не открывайте окно. — От нетерпения он поднял защитный экран шлема, еще несколько раз копнул снег, и лопата ударилась о металл. Эрик начал копать еще быстрее.

На этот раз он точно услышал голос, точнее — плач. Плач отчаяния. Наконец лопата коснулась стекла, и Эрик снова закричал:

— Пока не открывайте окно!

Рукой в перчатке он очистил маленький квадратик стекла, заглянул внутрь, смутно различил лицо женщины и услышал, как она произнесла:

— Господи, вы спасли меня!

— Отлично! Приоткройте чуть-чуть окно, чтобы глотнуть воздуха, и подождите, пока я освобожу дверцу машины.

Через несколько минут он уже открывал дверцу. Просунувшись в салон, Эрик обнаружил там заплаканную девушку. По ее лицу катились крупные слезы. На ней была джинсовая курточка, голова обмотана цветастыми гетрами, на руках — серые шерстяные носки, ноги обернуты свитерами.

— У вас все нормально? — спросил Эрик, стягивая лыжную маску, чтобы девушка могла увидеть его лицо.

Давясь от рыданий девушка с трудом выговорила:

— О Боже! Я... я так... испугалась.

— У вас не работает обогреватель?

— Он работал, пока не кончился бензин.

— Руки и ноги не отморозили? Можете пошевелить пальцами?

Эрик зубами стащил с руки перчатку, расстегнул «молнию» на куртке и вытащил из кармана небольшой оранжевый пластиковый пакет. Так же зубами надорвал пакет и достал из него марлевую подушечку.

— Возьмите, это химический обогреватель для рук. — Он размял подушечку пальцами так, словно стирал носок. — Надо только размять ее, и она станет горячей. — Опустившись на одно колено, Эрик стянул с руки девушки шерстяной носок и тонкую шерстяную перчатку. Вложив подушечку в руку девушки, он обхватил ее ладонь своими пальцами и, наклонившись, начал дышать на нее. — Пошевелите пальцами, сделайте это для меня, я знаю, вы сможете.

Она пошевелила пальцами, и Эрик улыбнулся.

— Чувствуете, как теплеет подушечка?

Девушка кивнула и засопела, словно младенец. Слезы продолжали катиться по ее щекам.

— Вложите эту штуку в перчатку и сжимайте посильнее. Через минуту ваши руки оживут. — Найдя вторую подушечку для другой руки, Эрик спросил: — А как ноги?

— Я... я их не чувствую.

— Не волнуйтесь, у меня есть обогреватель и для ног.

На ногах у девушки было надето по паре гетр, Эрик стянул их и обнаружил открытые кожаные туфельки.

— А где ваши сапоги? — спросил он.

— Я... я оставила их в к-колледже.

— И поехали в Висконсин в декабре без сапог?

— Вы говорите... как моя... б-бабушка, — попыталась пошутить девушка.

Эрик усмехнулся, достал два пакетика и стал разминать их.

— Иногда бабушкам виднее.

Он прикрепил пакетики к замерзшим ступням девушки и натянул сверху теплые шерстяные носки. Потом заставил ее выпить хорошую порцию кофе с бренди. Задыхаясь и кашляя, девушка выпила.

— Ух, какая гадость! — произнесла она, вытирая рот.

— Я захватил с собой снегоходный костюм. Вы в состоянии сами надеть его?

— Думаю, что да. Я попробую.

— Умница.

Эрик принес костюм, сапоги, рукавицы, маску и шлем. Девушка одевалась сама, но так медленно, что Эрику пришлось ей помогать.

— Милая леди, — поддразнил он ее, — когда вы в следующий раз надумаете проехаться по скоростной трассе в самый разгар зимы, то приготовьтесь к поездке более основательно.

Она перестала всхлипывать, к тому же согрелась настолько, что осмелилась возразить:

— Откуда я могла знать, что будет так плохо? Я всю жизнь прожила в Сиэтле.

— В Сиэтле? — переспросил Эрик, натягивая на лицо девушки маску и затягивая ремешок у нее под подбородком. — Значит, вы приехали из Сиэтла?

— Нет, из Чикаго. Я учусь в Северо-Западном университете. Я еду на рождественские каникулы домой.

— А где вы живете?

— В Рыбачьей бухте. Моя мама решила открыть там гостиницу.

Сиэтл, Чикаго, Рыбачья бухта? Стоя у застрявшей в снегу машины и слушая завывание ветра, Эрик присмотрелся к девушке, но видел лишь часть лица, не закрытую маской и шлемом.

— Будь я проклят! — пробормотал он.

— Что?

— Вы Кейти Стерн?

Даже лыжная маска не сумела скрыть удивление, появившееся на лице девушки. Она во все глаза смотрела на своего спасителя.

— Откуда вы меня знаете?

— Я знаком с вашей мамой. Между прочим, меня зовут Эрик.

— Эрик? Эрик Сиверсон?

Теперь удивился Эрик. Откуда дочь Мэгги знает его имя.

— Вы учились с мамой в школе?

Он засмеялся.

— Да, было такое.

— У-у... — протянула Кейти, продолжая удивляться совпадению.

Эрик вновь засмеялся и произнес:

— Ну что, Кейти, поехали домой.

Он захлопнул дверцу ее машины и повел девушку к снегоходу, протаптывая для нее дорогу в снегу. Прежде чем усадить Кейти в снегоход, Эрик спросил:

— Вы когда-нибудь ездили на такой штуковине?

— Нет.

— Кататься на ней довольно интересно, но не в такой мороз. Мы постараемся добраться до дома так быстро, насколько это возможно. Кстати, вы не голодны?

— Просто умираю с голода.

— Яблоки или конфету?

— Конфету, — выбрала девушка.

Эрик протянул ей конфету, завел мотор, забрался на водительское сиденье и приказал:

— Садитесь сзади и обхватите меня покрепче за талию. Все, что от вас требуется, — это вовремя наклоняться на поворотах, тогда мы удержимся на лыжах. Понятно?

— Понятно.

Кейти села на заднее сиденье и обхватила Эрика руками.

— И не вздумайте заснуть!

— Не засну.

— Готовы? — спросил Эрик, оглядываясь через плечо.

— Готова. И, Эрик...

— Что?

— Спасибо вам. Огромное спасибо. Я никогда в жизни не была так напугана, как сегодня.

Эрик похлопал ее по руке ладонью в перчатке и сказал:

— Держитесь!

Он включил переключатель скорости и помчался к дому Мэгги. В голове у него крутилось только одно — Мэгги. Мэгги. Он крепче сжал руль, чувствуя, как ее дочь прижимается к его спине, плотно обхватив руками. Если бы тогда, в саду Истли, им не повезло и Мэгги забеременела, эта девушка могла бы оказаться его дочерью.

Он представил себе, как Мэгги стоит в дверях на пороге кухни и, отдернув кружевную занавеску, вглядывается в белый буран. Как она беспокойно ходит по комнате, снова подходит к окну, звонит в Чикаго и уточняет, когда уехала ее дочь. Как она наливает себе чай, который остается нетронутым и остывает. Как звонит в дорожно-патрульную службу и узнает, что снегоуборочные машины не работают. Как борется с охватившей ее паникой. И вновь бродит по пустым комнатам, и ей не с кем поделиться своими опасениями.