Мэхелия Айзекс - Остров ее любви Страница 7

И все-таки, оглядываясь назад, Сидни сознавала, что тогда произошло нечто, выходящее за рамки обыденности. Никто не разрывает двадцатилетний брак из-за ерунды. Но в то время она слишком убежденно защищала отца, чтобы дать матери шанс объясниться…

После развода родителей Сидни не ездила больше на Ямайку. Время от времени она встречалась с матерью, но всегда на нейтральной почве. А через шесть лет после того, как Лора вышла замуж за Нормана, у нее обнаружили лейкемию. И хотя она лечилась в лондонском госпитале и Сидни проводила с ней много времени, ощущение незримого присутствия ее нового мужа не способствовало восстановлению настоящего взаимопонимания между ними.

После смерти матери Сидни ни разу не видела Нормана – только издали на заупокойной службе. Собственное горе и тревога за отца, который очень тяжело переживал смерть бывшей жены, были слишком сильны, чтобы думать о ком-то еще. Потом, после кремации, она узнала, что Норман отвез останки жены в Монтего-Бей, чтобы, согласно ее желанию, развеять пепел над океаном, которому Лора почти по-язычески поклонялась. А на старом городском кладбище, что разместилось на высоком, с плоской вершиной холме, поставили памятник – над пустой могилой, как морякам, не вернувшимся на берег. С него бронзовый бюст Лоры Паркер работы известного бостонского скульптора Джонатана Фокса смотрел на столь любимые ею при жизни морские просторы.

Отец никогда всего этого Паркеру не простил. Марк Дивер считал, что Норман отнял у него последнее – от женщины, которую он так любил, не осталось ничего.

Сам он умер спустя неполный год – при обстоятельствах, которые можно было назвать подозрительными, – оставив Сидни в совершенном одиночестве. В то время она училась на последнем курсе колледжа, но известие о том, что ее отец скончался от передозировки снотворного, которое принимал давно и с действием которого был прекрасно знаком, явилось для нее последним ударом. У нее не укладывалось в голове, как человек, верно служивший Богу, мог впасть в такую депрессию, что лишил себя жизни. Бросив колледж, Сидни сняла домик на побережье и провела несколько недель в полной изоляции.

Однако по прошествии времени одиночество и необходимость зарабатывать на жизнь привели ее обратно в Ноттингем. Однако дом, в котором она родилась, был уже занят другим священником, и Сидни решила перебраться в Лондон. Небольшая сумма, оставленная ей отцом, ушла на то, чтобы снять и обставить крошечную квартирку.

Для начала Сидни нашла работу в рекламном агентстве, но вскоре после этого встретилась с Грегом Сноу, и тот предложил ей основать собственную фирму. Со временем их сотрудничество привело к тому, что она покинула свою квартиру и поселилась в одном доме с Грегом. Обоим было удобно создавать видимость совместной жизни, а то, что они спали в разных комнатах, являлось их личным делом.

Солнце уже взошло, и Сидни решила перед завтраком прогуляться вдоль берега. Джоханна собиралась отвести ее к Норману в десять утра, времени было сколько угодно. Она отказывалась признаваться себе в том, что ей необходимо отвлечься от мыслей о предстоящей встрече. В конце концов, Норман все-таки не монстр, а просто очень больной человек.

К тому времени, когда Сидни приняла душ и оделась, было еще только семь часов. Сунув ноги в удобные мягкие сандалии на низком каблуке, она оглядела себя критическим взором. Ей не хотелось употреблять косметику, но немного пудры и губной помады оказалось необходимым – ее лицо было бы таким бледным, что Джоханна непременно догадалась бы о ночи, проведенной без сна.

Позавтракать Сидни решила в маленьком баре, отгороженном от холла решетками, увитыми виноградом. Радуясь тому, что никого здесь не знает, она взяла себе еще теплое пирожное, чашку черного кофе и устроилась за маленьким столиком у окна, решив, что пребывание здесь имеет и кое-какие преимущества. Несколько проходящих мимо мужчин бросили на нее заинтересованные взгляды, но уединения нарушать не решились.

– Вижу тебе не спится. – Сидни не заметила, как к ее столику подошел Айви.

– Смена часового пояса, – пробормотала она, отчего-то смутившись. – Откуда ты взялся? Сам же говорил, что живешь в городе.

– Да, там я и живу. – Айви подошел к стойке бара, налил себе кофе и вернулся так быстро, что Сидни даже не успела еще проглотить кусок пирожного. Усевшись в стоявшее напротив нее плетеное кресло, он придвинулся к столу. – Но ведь это совсем недалеко, и мне захотелось позавтракать с тобой.

– Весьма польщена, – сказала Сидни с нарочитым безразличием. – Но откуда ты мог знать, что я к этому времени уже проснусь?

– А смена часового пояса? – усмехнулся Айви и добавил уже другим тоном: – Я просто надеялся на это. Но, конечно, не слишком рассчитывал, что мне повезет.

– Надо признаться, я всегда плохо переносила перелеты. – Сидни поморщилась. – И вряд ли это когда-нибудь изменится к лучшему.

– Сейчас ты еще скажешь, что слишком стара, чтобы меняться. – Айви откинулся на спинку кресла. – Перестань, Сидни. Каждому известно, что к пятичасовой разнице нужно привыкнуть, а на это требуется время.

– Ну, если ты так думаешь… – Она пожала плечами.

– Да, я так думаю. – Он подпер подбородок рукой. – Как вы провели вечер после моего ухода?

– Очень хорошо, спасибо, – солгала Сидни. – Мы с твоей матерью старые друзья. Приятно было встретиться снова.

– Понимаю. – Внезапно лицо Айви приобрело замкнутое выражение. – Жаль, что я не мог остаться. Хочешь верь, хочешь не верь, но я получил удовольствие от нашего разговора. Ты оказалась совсем не такой, как я ожидал.

– Неужели? – удивилась Сидни. – По-моему, ты сказал, что я почти не изменилась.

– Внешне не изменилась, но стала гораздо приятнее в общении. Раньше ты, признаться, была порядочной занудой.

– Неправда! – Она подозревала, что он просто дразнит ее, но не знала, как вести себя в этой ситуации.

– Нет, правда. Тебе казалось, что ты знаешь все на свете, – настаивал Айви. – Ты просто-напросто постоянно задирала нос.

– Что ж, спасибо за комплимент.

– Не за что, – ухмыльнулся он. – Я же сказал, в тебе заметны значительные улучшения. Главное, ты стала гораздо женственней. Никогда не забуду эти шорты цвета хаки, которые ты так любила.

Сидни покраснела.

– Цвет был не хаки, а коричневый. Их носили все скауты.

– Только не девочки, – смеясь возразил Айви. – Впрочем, ты всегда хотела быть мальчиком.

– Ничего подобного! – Однако в глубине души Сидни не могла отрицать, что в те дни она была сорванцом. Ей с раннего детства казалось, что отец хотел иметь сына. – Надо сказать, ты тоже не был ангелочком, – заявила она. – Помнишь, как напугал меня до смерти, когда подложил мне лягушку в постель?

– Но лягушка была совсем маленькой. – Айви рассмеялся.

– Когда она выпрыгнула из-под простыни, я чуть не умерла!

– Слава Богу, что этого не случилось. Я тогда, помню, страшно боялся, что скажет твой отец, если узнает. Да, кстати, я так и не поблагодарил тебя за то, что ты меня не выдала.

– И, наверное, зря. – Сидни скорчила ему гримаску. – Я уже начала забывать, каким дрянным мальчишкой ты был.

Глаза Айви неожиданно потемнели.

– Но ведь сейчас я изменился? – спросил он с внезапной серьезностью.

– Надеюсь, – пожала плечами Сидни.

Ей казалось, что тема исчерпана, но Айви упорно стоял на своем.

– Я задал тебе вопрос, – повторил он. – Сильно ли я изменился? Мне интересно знать твое мнение.

Сидни вздохнула: разговор принимал тревожный оборот.

– Разумеется, изменился, – торопливо сказала она. – Прежде всего, ты стал на шестнадцать лет старше. – Сидни помолчала. – Знаешь, твоя мать очень гордится тобой.

Айви внимательно посмотрела на нее сквозь полуопущенные ресницы.

– Неужели? – небрежно спросил он. – Что ж, в этом есть некоторое утешение. И все-таки ты так и не ответила на мой вопрос. Думаю, что твой отец не стал бы скрывать своего мнения.

Сидни и в этом сомневалась. Хотя Марк Дивер охотно проводил время с Норманом Паркером, Джоханна и ее маленький сын его раздражали. За глаза он говорил даже, что нужно было отдать ребенка приемным родителям. Сам он никогда бы не позволил своей дочери стать пятнадцатилетней матерью.

Разумеется, нравы на острове сильно отличались от нравов, господствующих в их английском приходе. Сидни очень хорошо помнила, как ее мать приводила именно этот аргумент.

Джоханна родилась в Соединенных Штатах, но когда Норман Паркер с женой переехал на Ямайку и открыл отель в пригороде Монтего-Бей, она была еще совсем крошкой. В результате Джоханна выросла среди местных девушек, многие из которых к пятнадцати годам уже были замужем. Вероятно, ее ждала бы та же судьба, если бы мать Джоханны не погибла в авиационной катастрофе, когда та была еще школьницей. Может быть, матери удалось бы уберечь ее от ошибок юности…